– Давай, – согласился Отчаянный. – Но ведь мы ничего плохого не сделали, на что ж они жалуются?
– Скоро будем отчаливать, – заметил Лоуренс, чтобы сменить разговор. – Начинается прилив, и весь посольский багаж, кажется, уже погрузили.
«Верность» могла перевезти примерно десять драконов среднего веса. С одним Отчаянным она осталась бы недогруженной, но багаж, похоже, обещал заполнить даже ее просторные трюмы. Такое количество вещей шокировало Лоуренса, привыкшего путешествовать с одним сундучком, и казалось избыточным даже для огромной свиты Юнсина.
Принца сопровождали пятнадцать солдат и не менее трех врачей, каждый со своими помощниками: один для самого Юнсина, другой для остальных двух послов, третий для прочих китайцев. Список продолжали переводчик, два повара с поварятами, дюжина личных слуг и еще столько же человек, чьи обязанности оставались загадкой. Одного джентльмена, например, представили как поэта, хотя Лоуренс считал это неточностью перевода: тот скорее всего был кем-то наподобие клерка.
Один только гардероб принца занимал около двадцати сундуков, украшенных тонкой резьбой и снабженных золотыми замками. Боцманская плетка щелкала то и дело, пресекая попытки наиболее предприимчивых матросов заглянуть внутрь. Бесчисленные мешки с провизией успели износиться, пока ехали сюда из Китая: один из них, вмещавший восемьдесят фунтов риса, лопнул к великой радости чаек, и матросам, помимо основной работы, приходилось теперь отражать их нашествие.
Посадка самих пассажиров тоже вызвала немало хлопот. Свита потребовала сходен, которые действительно спускались бы на корабль, что не представлялось возможным: даже если бы «Верность» могла подойти к причалу, высота ее палуб не допустила бы этого. Бедный Хэммонд битый час втолковывал, что поднятие на корабль не подразумевает бесчестия и не содержит в себе никакой опасности; транспорт, на который он то и дело указывал, служил немым подтверждением его слов.
«Разве волна в самом деле так высока, капитан?» – воззвал он к Лоуренсу, исчерпав все свои ресурсы. Вопрос был просто нелеп: волна не насчитывала и пяти футов, хотя свежий ветер и покачивал порой пассажирский баркас, соединенный канатами с пристанью. Но ни явное удивление Лоуренса, ни его твердое «нет» служителей не успокоили. Казалось уже, что китайцы никогда не сядут на транспорт, но конец спорам положил сам Юнсин, которому надоело ждать. Покинув занавешенный паланкин, он сошел в лодку, презрев и суету своих людей, и протянутые ему руки матросов.
Китайцы, прибывшие со вторым баркасом, до сих пор поднимались на палубу с правого борта, где их встречали морские пехотинцы в красивых алых мундирах и наиболее респектабельные моряки в синих куртках.