– Да что вы, Валентин Федорович, что с вами? – теперь обеспокоился я. – Так, шутят в автомате о каком-то бункере. – И добавил, чтобы совсем прекратить собеседование на неприятную тему: – Говорят, у вас новую форму ввели.
– Ввели. Три комплекта, – вяло сказал дядя Валя. – Один с памятью о Преображенском полке. Второй – из звездных фантазий. Третий – рабочий, как его… забыл…
– Деньги за них будут вычитать из зарплаты?
– Нет. Они – собственность Палаты. Выдаются лишь в производительное время.
– С памятью о Преображенском полке – это для потешных парадов, что ли?
– Не шути. С ними теперь не шути, – сказал дядя Валя. – И не ссорься теперь с ними… А Преображенский комплект – для оказания антикварных услуг. В частности.
– Когда же вам положен чрезвычайный костюм?
– Послезавтра. Комбинезон со звездными мотивами.
– И во сколько произойдет церемония, ради которой вам назначены звездные мотивы?
– Почему церемония? Оформление услуги. В два часа.
– Услуга особо важная?
– Выдача колесного парохода «Стефан Баторий», – сказал дядя Валя. – Важная или не важная – не мне знать.
– Почему же это не вам знать! – возмутился я. – Ваш пай не слабее пая этого самого художественного руководителя. Отчего вы полезли в маленькие люди? А что весной и летом говорили нам и Любови Николаевне, вы не помните?
– И не хочу помнить, – тихо сказал дядя Валя. – Я всего достиг. Достиг совершенства. Я утолил страсти. Я получил все.
Возможно, в подобной усыпляющей тональности произносили про себя уверения сторонники психологических тренировок.
– Словом, вам хорошо, – предположил я.
– Мне плохо, – закрыл глаза дядя Валя. – Я в прорубь нырну. Или с башни спрыгну.
– Но что же вы…
– Оставь меня, – попросил дядя Валя.
Было ощущение, что у Валентина Федоровича не хватит сил донести домой сумку с капустой и морковью.
Через день без четверти два я встал из-за стола и пошел на улицу Цандера. И вот что я увидел: народ стремился к Палате Останкинских Польз. Шел и ехал. В служебное, кстати, время. Высаживали на углу Кондратюка путников лимузины с дипломатическими номерами, а сами отъезжали в поисках доступных стоянок. Уже на подходах к дому Шубникова привратники Палаты в костюмах, напомнивших о порохе Полтавы и Очакова, четверо из них имели и скунсовые шапки с конскими хвостами, приветствовали иностранных граждан, дипломатов и коммерсантов (один из них двигался с табличкой «Банко ди Рома», что возле ТЮЗа), возможно, впрочем, и прохиндеев. А многие на Цандера производили впечатление обычных московских зевак. Но разве могут быть не симпатичны наши простодушные ротозеи? Правда, это они сейчас зеваки, а потом как пойдут по воду да поймают в проруби щуку! Хотя что было вспоминать о щуке именно сегодня? И опять же прибывало к Палате немало людей с ожиданием в глазах: и нам достанется! Или: а вдруг разверзнется – и мы увидим?