Ярун потянулся, хрустнув плечами, и поднялся.
– Давай помогу.
Я вскинула глаза: обычно с меня помощи спрашивали. Но, видно, такой уж сегодня выдался день.
– А помоги, – сказала я Яруну. – Да пошли к нам. К нам нынче знатные гости пожаловали…
На краю леса я всё-таки отняла у него кузовок. Хорош буду я парень, если увидят. Пришлось позабавить Яруна рассказом, и он пообещал не выдавать.
Он внимательно рассмотрел корабль возле берега и двоих мореходов, оставленных сторожить. Ворота были раскрыты, и никто не помешал нам войти. Мстивой Ломаный держал слово, варяги вели себя действительно как гости. Когда Ярун увидал их вблизи, вооружённых дорогими мечами, уверенных в себе и друг в друге, я прямо услышала, как заплакала в нём душа, поражённая отсветом чужого и необозримого мира… Мира, в котором вселенная нашего рода была лишь крохотным островком… Этот мир пугал и манил одновременно, мы были детьми, первый раз выглянувшими за порог родимой избы…
Молчан прижимался к моей ноге и глухо ворчал, взволнованный множеством незнакомых людей. Я взяла его за ошейник и повела домой. Мать попалась навстречу запыхавшаяся, с горшком пареной морошки в руках. Видно, дядька и её призвал ухаживать за гостями.
– Малых побереги, – шепнула она мне на бегу. – В клети они…
Войдя во двор, я посадила Молчана возле клети и заглянула вовнутрь. Три кудрявые девчушки отчаянно завизжали, прячась за коробами, потом пригляделись против света и перевели дух. Недоставало Белёны.
– Она в задок собралась, – объяснили меньшие.
Добро, повременим. Я вытащила нож и уселась на пороге чистить грибы. И так вон уже сколько, бедные, дожидались. Хорошо хоть день простоял непогожим, не обманул. Мы сквасим грибы в дубовой кадушке со смородиновыми листами, укропом и чесноком, – даже теперь слюнки потекли, как подумала, – и старшая дядькина жена до весны будет заглядывать к нам, смущённо пряча за спиной пузатую мису… Кадка будет стоять в общем подполе, но у нас доподлинно знали – испортится, если другой, не я, крышку поднимет. Может, и верно.
А вообще-то мысли мои вертелись, точно ошпаренные ужи, и, конечно, всё вокруг варягов. Волнушки успели покрыть дно решета, когда я схватилась: Белёна! Давно пора было вернуться, если только ходила она точно в задок. Не иначе сестриц провела да и меня заодно. Деваху смазливую хлебушком не надо было кормить, дай покрутить подолом перед своим ли, перед чужим… И то сказать, самая пора в пятнадцать-то лет, мыслимо ли дождаться, покуда меня, коровищу, сведут со двора!
Молчан насторожил уши, но я оставила его у клети. Никто, кроме матери, не войдёт туда и не выйдет, а Белёну я и сама как-нибудь разыщу.