Послушавшись ветерана, мы завернулись в плащи и улеглись под пушистым кустиком. В полусне я ощутил, как ко мне протискивается пушистое тельце Артфаала. У меня было много вопросов к демону, но я отложил их до наступления моего дежурства.
* * *
Его высокопреосвященство Падерик Третий, Верховный жрец Луга всеблагого, обвел взглядом пеструю компанию, собравшуюся в его роскошных покоях. Люди сидели перед возвышением, на котором, на манер императорского трона, стояло кресло Падерика. Великий отец излишней скромностью не страдал, полагая своей прямой обязанностью заботу о собственном престиже. Считал, что это укрепляет в людях уважение к Лугу, которому он служил. Его высокопреосвященство тяжело поворочался в кресле, поудобнее устраивая облаченное в эмиратскую парчу тучное тело. Потом покосился направо… налево… с двух сторон молоденькие жрицы Главного храма размеренно работали опахалами. «Иллана старовата уже, – мелькнула быстрая мысль, – восемнадцать минуло. Пора отсылать из опочивальни. Да и Янина в возраст входит. Завтра поменяю обеих». Падерик предпочитал молодое тело. Можно сказать, детское. Но каждый раз заказывать юных блудниц было чревато грязными безбожными слухами. Поэтому его высокопреосвященство и приближал к себе послушниц храма. Потом за особые заслуги в опочивальне производил девочек в жрицы, а перестарков, вроде Илланы, со временем направлял в многочисленные отдаленные храмы Луга. Позабыв о гостях, Падерик Третий погрузился в воспоминания о тринадцатилетней послушнице, которую на днях привела в Главный храм ее мать. Прелестная девочка: хрупкая, как эльфийка, еще не налившаяся женской спелостью… Поймав непонимающий взгляд одного из посетителей, Верховный жрец с сожалением расстался с мечтами и вернулся к реальности.
– Я собрал вас, дети мои, дабы поговорить о тех безбожных делах, что творятся под благословенным небом Галатона, – елейным голосом произнес он. – Народ империи забывает о богах и уже не испытывает должного священного трепета перед их всемогуществом. Храмы наши пустеют, и иссякает поток подношений. Люди перестали бояться гнева богов и живут во грехе, не каются в нем. Да и милость божья им уже не нужна. Зачем, когда есть магия? – слово «магия» Падерик произнес с отвращением, будто вынужденно осквернил уста непристойным ругательством. – К чему просить богов о чуде и приносить им жертвы, к чему оставлять свои денежки в храме, когда можно обратиться к чародею? Он возьмет дешевле, к тому же гарантирует результат. И я спрашиваю вас, дети мои, доколе? Доколе мы будем терпеть греховную волшбу? Призываю вас восстать против магов и обратиться к его императорскому величеству с прошением о запрете на колдовство!