Взгляд Кай’Велианир оставался ледяным, прекрасное лицо хранило равнодушно—приветливое выражение. Все как полагалось. Мальчик – не соперник. Слишком молод и горяч, слишком далек от политики и неискушен в интригах. Хотя… нельзя скидывать со счетов его обаяние. Такой способен повести за собой народ. Со временем гибкость и нежность молодого дубка превращается в твердость и мощь могучего дерева. Что ж, теперь будет говорить самый главный ее враг. Вернее, врагиня. Тонкие белоснежные руки мягко опустились на поверхность стола, раскрывшись, как цветы, в жесте доверия и понимания. Отливающие призрачной синевой глаза, слегка удлиненные к вискам, смотрели ласково, нежная улыбка волшебным светом сияла на совершенном лице, о котором никто не мог бы подумать, что оно принадлежит женщине, недавно отпраздновавшей свое тысячелетие. Над собранием зазвучал вкрадчивый голос, сладкие звуки которого зачаровывали против воли.
– Дом Рубиновой луны приветствует тебя, Светозарная…
Ненависть этой женщины была непреодолима и опасна. Ни одна мать не простит смерти своего сына. Звук ее голоса напомнил о той ночи, о той ужасной ночи… На лице владычицы не отразилось никаких чувств. Сердце билось ровно и спокойно. Лишь в душе поселился неприятный холодок. Нужно выслушать, нужно сохранить лицо…
– Не будем спорить, светлые тиссы, – пропела Рил’Сириэлле, – пред лицом беды должно сохранять единство. Для того и собрался Круг, чтобы принять решение, для того и существуют двенадцать, чтобы быть опорой правящему Дому.
«Как красиво ты говоришь, медоточивая. А ведь сама всю свою бесконечно долгую жизнь мечтаешь увидеть, как в диадеме власти кровавым сгустком загорится рубин твоего Дома. Можно было бы ожидать, что ты первая швырнешь в меня камень недоверия, потребуешь решительных действий. Но нет, ты слишком хитра. Хочешь сорвать цветок чужими руками?» Что задумала старая лиса? Рил’Сириэлле умела выстраивать интриги так, чтобы о них не знала ни одна душа. Ни шпионы, ни соглядатаи, состоящие на тайной службе у Светозарной, не могли донести о Доме Рубиновой росы ничего предосудительного. Внешне все было благочестиво и пристойно, но Лиа была уверена: именно там зреет черный плод заговора. Глава Дома давно желала вырвать бразды правления из рук ненавистной соперницы. А война, с ее кровью, лишениями, и неизбежным недовольством подданных, давала для этого хорошие возможности. Клан по своей магической мощи не уступал Дому Жемчужного тумана. И точно так же, как и в правящем Доме, носительницами дара были женщины. Тай, сидящий напротив Светозарной, смотрел спокойно, но в самой глубине светлого взгляда зеленоватых глаз горела искорка сочувствия. Что делать теперь, когда ее подданные жаждут мести? Пойти на поводу у древних законов? Обречь Аллирил на многолетние лишения, положить на алтарь ненависти множество жизней? Кай’Велианир понимала, каких слов ждали от нее двенадцать владык, помнила она и вечный девиз первозданных: «Честь превыше жизни». Он был начертан на гербе правящего Дома, это было кредо всех ее предков, с этими словами на устах умирали эльфийские воины. Сберечь честь, сохранить лицо, никогда не признавать себя поверженным. И если она не последует сейчас этому девизу, то рискует вызвать возмущение народа. Но развязать войну, не попытавшись договориться с Галатоном – по меньшей мере глупо. Что она говорит, эта сладкоголосая хищница?