Радовалась, как девчонка! Даже помолодела.
– Даня? Дома.
Пауза.
– …да, был. Недавно вернулся. Ох, знаете, у нас серьезная проблема…
Более долгая пауза.
– Нет, не с армией. Со зрением.
Даниил Архангельский, тирмен восемнадцати лет, тяжело вздохнул. Лучше б он сам трубку взял. Сейчас мама начнет рассказывать, переживать заново…
– Минус восемь. Да, прямо с утра, представляете? Проснулся, говорит, и… Нет, меня дома не было. Неужели?! У вас?! Что, тоже за один день?
Оп-па! Выходит, они с дядей Петей собратья по несчастью?
Данька приободрился. Петр Леонидович стрелок – куда там молодым! Лучший в мире! Значит, и нам слепота не грозит…
– Без лечения? Извините, Петр Леонидович… нет, я вам доверяю… Но это реальный случай? Или вы просто хотите меня успокоить? Что вы, я вовсе не хотела вас обидеть! Но врач, сами понимаете… Да-да, конечно, я уже даю ему трубку.
Мама вернулась на кухню.
– Даня, твой шеф. Беспокоится за тебя.
Данька прижал к уху теплую после мамы трубку.
– Добрый вечер, Петр Леонидович.
– И тебе добрый, коль не шутишь. Что, глаза сильно сели?
Тирщик спрашивал деловито, без преувеличенного сочувствия. Данька был ему благодарен за спокойный, почти равнодушный тон.
– Сильно. Минус восемь, – стараясь подражать дяде Пете, без трагических ноток ответил он. – В очках более-менее…
– Ясно. Больше ничего не болит? Не беспокоит?
– Да нет. Остальное все нормально.
– А что медкомиссия?
– Не знаю, – пожал плечами Данька, хотя старик никак не мог этого видеть через телефонную трубку. – Один призывник сказал: «белый билет». Он сам очкарик, в курсе… Вроде бы при минус семи дают.
– Ладно, отдыхай. Считай, у тебя больничный. И не отчаивайся. Мы с тобой еще постреляем! Похоже, приглянулся ты ей. Заметила. Все будет… о’кей? Так сейчас говорят?
– У американцев, – улыбнулся Данька. – А у нас говорят: «ништяк».
Он хотел сказать что-то еще, но дядя Петя опередил:
– Спать ложись пораньше. Бывай, Даниил.
– До свиданья…
В трубке пищали короткие гудки.
«Приглянулся ты ей. Заметила». Кому приглянулся? Кто – заметила? И при чем тут…
Мысли путались. Линзы очков затягивал туман. Запотели? Данька снял очки, подышал на стекла, протер чистым платком. Нацепил на нос. Помогло? – или нет? Видно не хуже (куда уж хуже!), а туман…
Отвлекла мама. Она требовала, чтобы сын выпил чаю с малиной. Уразуметь мамину логику – чай с малиной против астигматизма?! – не представлялось возможным. Но Данька противиться не стал. В конце концов, пусть мама окончательно успокоится. Да и чай с малиной он любил. Он снова снял очки, принялся протирать. Что за черт?! Почему раньше они не запотевали, а теперь…