Значит, куда, товарищ лейтенант?
Значит, в штаб.
Не ошибся Петр Кондратьев. Нужный человечек оказался на месте, не улетел вслед за физиками. Словно ждал дорогого гостя. А может, и впрямь ждал? Золотые рыбки слову своему хозяева. Охрана, правда, заартачилась. Занят гость московский, с документами важными работает. Только уговорил их разведчик Кондратьев – всех троих по очереди. Хорошо уговорил, ласково: не пикнули.
Иван Иванович, штатский человек, оторвался от бумажек, встал из-за стола. Махнул дланью начальственной, отослал побитую охрану вон.
К гостю повернулся:
– Чего тебе надобно, старче?
А как выслушал, на телефон посмотрел. Но трубку не снял.
– Может, чего иного пожелаешь, Кондратьев? В Москву переведу, в центральный аппарат. Академию закончишь, будешь науки разведывательные преподавать. Какой из тебя бухгалтер, если подумать? Соглашайся, большим человеком станешь.
Не стал спорить Петр Кондратьев. Не ко времени.
Молчание не всегда – знак согласия.
Гость московский пожал плечами, протянул руку, набрал средним пальцем номер.
– Добавочный… Да, это я. Соедините с приемной товарища Калинина. Срочно!
И Кондратьеву, равнодушно:
– Сейчас все данные продиктуешь. Родился, крестился, отчество, как кошака домашнего звали. Свои – и ее. Помнишь, надеюсь?
Он помнил.
Лена открыла глаза на следующее утро. Улыбнулась яркому майскому солнцу, попыталась сесть.
– Здравствуй, Петя! А я, знаешь, в лесу была.
Свидетельство о браке, подписанное первым заместителем председателя Президиума Верховного Совета СССР товарищем Шверником Николаем Михайловичем, Кондратьевы получили уже в Ташкенте. У почтальонши руки дрожали, когда пакет вручала. Тяжелый, весь в печатях, на каждой – герб с надписью.
Усы старший лейтенант запаса Петр Кондратьев не сбрил. Жена посмеялась, да и привыкла. Героя так и не дали. Через год в военкомат вызвали, вручили Боевое Красное Знамя, второе. Кондратьев спрятал красную коробочку в ящик комода.
Елена Кондратьева умерла двенадцатого мая в три часа пополудни. Ровно через тридцать лет после того, как на свидетельство о браке упала синяя печать.
«А что взамен, тирмен, тирмен?..»
В лесу пели птицы. Щебетали, булькали, закручивали немыслимую трель, чтобы оборвать на верхней ноте. Солнце, косыми лучами пробиваясь сквозь листву, строгало лес аккуратными ломтями. Стволы деревьев бугрились корой; местами кора была содрана, открывая сочную, текущую смолой или соком мякоть. Под ногами пружинила давняя, желтая хвоя. А птицы все захлебывались летом, жарой и любовью.
Данька уже бывал в этом лесу.