Крошечный матово-блестящий кругляш.
Даже толком не разглядев, Данька уже знал, что это. Старый, еще советский гривенник. Привет из позапрошлого сентября. «Пожалел бабушку… дай тебе здоровья и удачи, внучек…»
Дама ни капельки не напоминала старуху-нищенку. Ничего общего.
Но гривенник – тот самый.
– Н-нет, не я. Я ничего не ронял. До свиданья…
Он двинулся в сторону тира, постепенно ускоряя шаги, и, сворачивая с центральной аллеи, угодил прямиком в объятия Адмирала Канариса.
– С прибытием, рядовой!
Сумасшедший развернул Даньку лицом к себе и от души хлопнул по плечам.
– Орел! Молодца! На огневой рубеж направляетесь?
– Так точно, герр адмирал!
Данька с трудом сдержал улыбку.
– Представляю вас к ордену!
Нависнув над «рядовым» пожарной каланчой, Адмирал Канарис принялся отвинчивать с потертого ватника одну из украшавших его наград. Данька малость оторопел. Такой чести, насколько он знал, не удостаивался никто. Безобидный, добродушный псих свои ордена и медали, добытые невесть где и как, берег пуще жизни.
– Не надо, ваше превосходительство! Я не заслужил… недостоин…
– Значит, еще заслужишь!
– А награды авансом не вручаются! – нашелся Данька.
Канарис задумался. Данька попятился от него, а потом бегом припустил к тиру.
– Фланговый маневр! Отступление на заранее подготовленные позиции! Фронтальная контратака! – неслось вслед.
В тире, несмотря на раннее время, стреляла веселая компания: четверка парней, по виду – студентов. «И чего их сюда занесло? – с неудовольствием подумал Данька. – В вузах сейчас вроде сессия. Это у нас – каникулы». Однако студенты обосновались в тире надолго. Пулек у них хватало, вмешательства тирщика не требовалось, так что дядя Петя временно укрылся в служебной каморке. Можно, конечно, рискнуть отстрелить нужную мишень, не обращая на студентов внимания. Но красавчик, похожий на молодого Алена Делона, в «лоскутной» дубленке, тертых джинсах и «казаках» с металлическими бляшками, узурпировал любимую Данькину винтовку.
Старую «ИЖуху» с открытым прицелом, за номером 3.
Данька расстегнул куртку – топили в тире хорошо, пожалуй, даже слишком – и прислонился к стене. Дверь подсобки открылась, оттуда выглянул хромой сменщик Артур. Заметив мальчишку, кивнул – привет, мол! – и опять скрылся в каморке, плотно затворив дверь. Пьют они там, что ли, на пару с дядей Петей? Прямо с утра?!
– …ж-ж-ждет, – расслышал Данька необычно возбужденный голос «афганца».
В ответ дядя Петя что-то глухо буркнул: не разобрать.
– А н-не рано? П-пацан, едва год ходит.
Данька навострил уши.
– Бу-бу-бу, – ответил дядя Петя. – Бу-бу. Бу!