– Нет проблем! – весело сказал Олег. – Я сейчас, только перчатки надену, неохота руки пачкать!
Он вернулся к джипу и взял перчатки.
– Я буду его отвлекать, а уж вы…
– Все будет отлично! – уверенно заявил Костя. – Иди!
Они с Валеркой наблюдали за тем, как Олег вместе с Пешневым присели возле левого заднего колеса, потом Пешнев достал из багажника домкрат.
– Костя, ты понимаешь, что этот шанс мы не имеем права упустить!
– Да, такой прухи больше не будет!
Он натянул на лицо маску, схватил игрушечный автомат и, секунду помедлив, спросил:
– Валер, как там номера?
Валерка выскочил и кинулся к заднему номеру. Он был основательно заляпан грязью.
– Порядок, – шепнул он Косте. – Слушай, а может, без этого маскарада обойтись, а? Просто выкрасть? Хотя он знает тебя в лицо… Погоди, я с тобой. – И он тоже натянул маску.
Филипп Аркадьевич с Олегом споро трудились над колесом, как вдруг голос, показавшийся Пешневу громовым, рявкнул:
– Тихо! Руки на машину! Стоять!
Пешнев скорчился от ужаса и тут же ощутил, что к затылку его приставлен ствол.
– Не рыпаться!
– Что вы хотите? – пролепетал Пешнев.
– Молчать!
Пешнев слышал, что кто-то открывает дверцы машины. Это конец! И буквально через минуту тот же грубый голос приказал:
– Сесть на землю! Ты, старый хрыч, я кому сказал! А ты, парень, пойдешь с нами! Живо, живо, двигай ножками!
Олег вскочил и, умирая со смеху, под дулом игрушечного автомата пошел к своей машине. Он успел заметить, как Валерка, тоже в черной маске, с «дипломатом» в руках садился в джип. Вся операция заняла от силы полторы минуты, но Пешневу они показались вечностью. Джип взревел и рванул с места. Пешнев вскочил, попытался разглядеть номер, но где там. Он кинулся к передней дверце. «Дипломат» лежал на переднем сиденье. А теперь его не было.
От ужаса у него волосы встали дыбом. Картина Сислея, подлинник, который он с таким великим трудом раздобыл, досталась каким-то случайным дорожным бандитам! Ведь если бы у него не спустило колесо… Он закрыл лицо руками. И что теперь с ним сделает Бабай? Он же не поверит ни одному его слову, решит, что он все это выдумал, чтобы завладеть картиной самому! «Идиот, какой же я идиот! Ведь этот симпатичный парень с широкой улыбкой был с ними заодно, они же уехали на его джипе. А что, если нет? Что, если они похитили парня вместе с джипом? Он ведь, кажется, был в машине один?» Все эти мысли вихрем проносились в голове Пешнева, пока он, чертыхаясь, менял колесо. «Какой выигрыш во времени! Я их теперь ни за что не догоню. И как теперь быть? Надо ехать к Бабаю, ничего не попишешь! Легко сказать… Господи, что же теперь будет? Без денег за Сислея я не смогу уехать за границу, и когда вернется Истомин… Да, положение… Эх, надо было взять с собой Лебедушу! Стоп! Кто, кроме Бабая и Лебедуши, мог знать, что я поеду в это время и в этом направлении? Бабай! Ну, конечно, это Бабай! Ему просто не хотелось платить за картину, и он решил завладеть ею таким образом… Просто не заплатить он не мог… Его репутации коллекционера был бы нанесен непоправимый урон, а вот нанять молодчиков… Хотя нет, это на него уж очень не похоже… А впрочем, надо проверить! Но если это не Бабай, то, значит, Лебедуша? На него это как раз очень похоже! Хотя со мной он всегда был безупречен, мы так давно знаем друг друга, он мне жизнью обязан. А впрочем, кто бы это ни был, не видать мне ни Сислея, ни денег… Правда, и милиция ничего со мной не сделает, ведь картины у меня нет! И сколько ни ищи… И денег не будет, так что в глазах милиции я буду чист как стеклышко!»