Чарли набила еще один ряд цифр на калькуляторе.
– Привет! – Лаура улыбнулась, губы ее растянулись с видимым напряжением.
– Что, черт подери, происходит, Лаура? – сказала Чарли, не поднимая глаз от дисплея с цифрами.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну давай, давай! – голосом, не предвещающим ничего хорошего, сказала Чарли.
Лаура пожала плечами:
– Ну, мне жаль, Чарли…
– Жаль? Тебе жаль?! И это все, что ты можешь сказать?
Лаура отвернулась и принялась вертеть в руках рекламный проспект.
– Что ты хочешь, чтобы я сказала?
Чарли встала.
– Сучка. Ты сучка проклятая.
Она стремительно пронеслась по магазину, рывком распахнула дверь и выскочила на улицу. Теперь она уже сердилась на себя, сердилась за то, что проявила слабость и вообще пошла туда, то есть сделала то, чего твердо решила не делать.
Она сообразила, что движется в темноте, хотя никакая это была не темнота, а тень. Она шла между двумя высокими рядами кустарника-изгороди, вдоль раскрошившейся дорожки. Вот она споткнулась об одиноко лежащий камень.
– Проклятье!
– Где вы?
– На дорожке.
– Как вас зовут?
– Н-не знаю.
– Сколько вам лет?
– Н-не знаю.
– Скажите мне, что на вас надето.
– Какое-то платье. Вроде кремовое с узором.
– Какой оно длины?
– До середины икр.
– Какие на вас туфли?
– Коричневые. Каблуки слишком высокие. Мне не надо бы ходить на каблуках.
– Почему?
– Да потому что я беременна.
– А от кого?
– От Дика.
– У вас испуганный голос. Чего вы боитесь?
– Н-не знаю. Неприятное ощущение. Плохое.
Она миновала ферму Тадвелла с ее замощенным булыжником двором и трактором с тележкой для сена в полуразвалившемся амбаре, прошла мимо пруда со стоячей водой.
Какой-то мужчина, которого она признала, сидел на дорожке перед Розовым коттеджем, малюя на мольберте. Когда она приблизилась, он вежливо встал.
– Добрый день, – сказал он решительным военным тоном.
– Добрый день, – пробормотала она в ответ.
– С кем вы разговариваете? – спросил чей-то голос вдали, голос, которого она больше не узнавала.
– Просто восхитительный денек, не так ли? – сказал мужчина.
Она припомнила, что он, кажется, был военным моряком. Вот она добралась до ворот и, остановившись, пристально смотрела на Элмвуд-Милл. Какая-то лошадь в конюшне радостно заржала, словно узнавая ее. Лошадь. Черная туча окутала ее. Она достала из своей сумочки пачку сигарет «Вудбайн» и закурила.
– Вас беспокоит эта лошадь? Что именно вас беспокоит? – произнес в отдалении чей-то слабый голос, вроде радио, оставленного включенным в соседней комнате.
– Джемма – моя лошадь. Она забрала мою лошадь. А он ведь мне обещал.