Чарли оставалась в частной лечебнице все воскресенье, слишком истощенная, чтобы ехать обратно домой, оказаться лицом к лицу с его пустотой, со своим больным сознанием.
Или встретить что-то в доме.
Ей следовало поехать обратно, надо было проявить волю именно сейчас, если уж она хотела, чтобы Том вернулся. Ну не ушел же он из-за того, что они занимались любовью лишь раз в месяц. Возможно, это было одной из причин, но были и другие, столь же важные. Главной из них была та, что, по его мнению, она сходила с ума.
Возвращения в прошлое раздражали его, как и все эти постоянно меняющиеся курсы лечения от бесплодия. Увиденный же ею призрак мужа Виолы Леттерс вовсе вывел его из себя. Эти конюшни. Этот автомобиль в амбаре. Медальон. Ее возрастающее умственное расстройство в некотором роде способствовало, по его мнению, тому, что она ошпарила пса Виолы Леттерс до смерти.
А если уж она съедет из дома сейчас и не станет присматривать за рабочими, то это станет для него последней каплей. Извини, Том, пришлось съехать и поселиться в гостинице, потому что какое-то привидение в доме пыталось повесить меня.
Она должна вернуться, остаться там и держаться молодцом. Она должна показать свою силу себе, равно как и Тому.
Секретарша пригласила мальчишку с матерью. Служащие частной лечебницы хорошо отнеслись к Бену и позволили ему войти. Сиделка принесла ему миску с водой, а попозже еще и немного печенья и консервную банку с собачьим кормом.
А вечером ночная сиделка принесла в палату раскладушку. Было странно спать в палате, слыша спокойное дыхание матери. Чарли как бы снова ощутила себя девочкой.
Весь вчерашний день и минувшую ночь она решала, правду ли ей сказала Лаура. Если Том и Лаура не были вместе, то в каком-то смысле Чарли легче принять его уход. Она радовалась, что его не оказалось в квартире Лауры, радовалась задним числом. Это было глупо. Желать казаться сильной, продемонстрировать, что он ей безразличен, – и потом появиться вдруг посреди ночи у его порога! Да, она будет сильной, как бы тяжело это ни оказалось. Она ненавидела Лауру едва ли не сильнее, чем Тома.
В коридоре Тони Росс прощался с мальчишкой и его матерью. Мягкий заботливый голос Тони был пронизан искренним интересом и воодушевлением: он прилагал все усилия, чтобы каждый его пациент чувствовал себя неповторимой личностью.
– Чарли! Счастлив видеть тебя! Давай, заходи!
На нем был серый костюм в клеточку, достойный принца Уэльского, галстук с перекрещивающимися теннисными ракетками, а на ногах – кроссовки фирмы «Адидас». Серо-голубые глаза посверкивали на тощем лице, а рот почти беспрерывно улыбался. Серые с проседью волосы, остриженные аккуратно и коротко с боков, переходили в лысину на макушке, прикрытую слабым пушком. Он прямо-таки излучал уверенность, энергию и дружелюбие.