Его рука снова вернулась, и один палец пробирался все глубже, и, вдавливаясь в кожаное сиденье, она раздвинула ноги, чтобы дать ему больше пространства. Волосы, попадавшие в глаза, слепили ее. Она наклонила голову и откинула их назад.
– Где вы? Вы знаете, где вы находитесь?
Палец выскользнул, они опять повернули, и ее ткнуло в грубый твид его куртки. Покрышки завизжали как поросята, а потом дорога выпрямилась, и ей захотелось, чтобы его рука снова вернулась. Она была опьянена возникшей в ней энергией желания. Змеей просочились они в очередной поворот и теперь почти летели. Лучи фар выхватили сидящего на дороге кролика, и машина с глухим стуком проехала по нему.
– Остановись, пожалуйста, остановись.
– Что с тобой?
– Ты наехал на кролика.
– Не будь глупой курицей! – закричал он.
– Пожалуйста. Ему, наверное, больно. – Она представила валяющегося на дороге кролика: голова бьется в судорогах, лапы и спина вдавлены в гудрон шоссе, а шерсть в крови. – Ну пожалуйста, остановись.
Он нажал на тормоза, и ее качнуло вперед так, что руки, ища опоры, уперлись в приборный щиток. Когда они развернулись в обратную сторону, она уставилась на черную дорожку позади, но ничего не могла разглядеть.
– Да это был просто камень, – сказал он. – Всего лишь камень. Не наезжали мы ни на какого кролика.
– Я рада, – сказала она.
Он повернулся к ней, поцеловал, его рука, скользнув по бедру, проникла внутрь, раздвигая ее ноги и открывая всю ее. Она ощущала запах паленой резины, кожи, слышала рокот выхлопной трубы, чувствовала, как твидовая материя его рукава щекочет ей лицо. Их губы сомкнулись, языки жадно переплелись, и резиновый шарик жевательной резинки стал кататься во рту по кругу. Она отклонила голову и пальцами выдернула резинку изо рта. Когда их губы снова слились, она дотянулась правой рукой до окна и пошарила в поисках ручки. А его палец проник еще глубже, и она тихо застонала. Тем временем ее рука нашла приборную доску, потом ящичек бардачка, под который она, с глаз подальше, прилепила жевательную резинку.
От двигавшегося вверх-вниз пальца по телу прокатывалась волна удовольствия. Ее левая рука, покоившаяся на фланелевой ткани его брюк, проскользнула внутрь и стиснула взбугрившуюся твердость. Нащупав металлическую петельку «молнии» на брюках, она потянула за нее, потом дернула, и «молния» открылась. Внутри она почувствовала мягкий хлопок, что-то влажное, а потом его напрягшуюся плоть, большую, огромную, более гладкую, чем она могла себе представить. Она просунула большой палец через верх трусов, а указательным пальцем провела вдоль слизистой прорези.