Костина «девятка» притормозила у бордюра. Женщина шагнула к машине и, наклонившись к открытому окну, спросила, но без собственно вопросительной интонации, а словно констатируя факт:
— Сергей Михайлович.
Телешов молча кивнул. Потом, опомнившись, открыл дверцу и принялся выбираться из машины:
— Алина Витальевна? Может быть, впереди?
Наговицына уже устраивалась на заднем сиденье.
— Не волнуйтесь, все прекрасно. Я и на крыше могу. — И, поймав улыбку Кости в зеркальце заднего вида, тоже улыбаясь, добавила: — Я не шучу, приходилось. Правда, на других автомобилях и в странах чуточку более экзотических.
У здания, где располагался морг, стоял темно-красный «Фольксваген Пассат». Майор поджидал их, опершись на капот автомобиля. Сергей заметил удивление на лице следователя, когда тот увидел выбравшуюся из «девятки» Наговицыну. Впрочем, он тут же изобразил на лице привычную бесстрастность и шагнул к ней:
— Майор Кремер, отдел по расследованию убийств. Вы?…
— Наговицына. Алина Витальевна.
— В таком случае — Петр Андреевич.
Она пожала ему руку и Телешов снова отметил удивление, отразившееся на лице майора: видимо, рукопожатие было неожиданно крепким.
— Что ж, — сказал Кремер, взглянув на часы, — пора к делу.
Они прошли по длинному коридору и спустились этажом ниже. Морг находился на полуподвальном уровне. Сергей еще при входе в здание испытал неприятное, но вполне естественное в сложившихся обстоятельствах чувство: запах формалина ощущался уже в начале коридора. У самых дверей морга он едва не щипал глаза. Телешову всего раз в жизни доводилось быть в подобном заведении, но с тех пор запах формалина стойко ассоциировался у него с запахом смерти.
Они вошли в само помещение. Патологоанатом, женщина лет сорока с небольшим, ждала их у оцинкованного стола для вскрытия. Симпатичная, мягкая и располагающая внешность патологоанатома никак не вязалась с мрачной обстановкой — женщина, скорее, была похожа на спокойную, терпеливую и ласковую хранительницу домашнего очага. Сергей подумал о Наговицыной. В самом деле, что заставляет милых, обаятельных (и даже красивых, добавил он про себя, имея в виду Ламанчу), созданных для радостей жизни и любви женщин избирать такие странные профессии, где работать приходится с совсем не радостными объектами?
Все накоротке поздоровались и представились. Вера Львовна, патологоанатом, подошла к одной из ячеек глубокого стенного шкафа, где хранились трупы, дожидавшиеся своей очереди на вскрытие. Словно каталожный шкаф в библиотеке, подумал Телешов.
— Если не трудно, подвезите, пожалуйста, стол сюда.