Авдеев оживился.
— Ну вот это уже новость. Это уже хорошая новость! Значит, сегодня с этим кошмаром, может, и покончат.
— Хотелось бы верить.
— То есть? — Директор смотрел на Сергея с сердитым изумлением. — Что ж, этакая боевая профессиональная бригада одну гадину не уничтожит?
— Уничтожить, наверное, уничтожит.
— Так в чем твои сомнения?
Телешов понимал: то, что он скажет, еще больше не обрадует Валерия. Честно говоря, он сам не хотел произносить вслух то, о чем думал, словно мысль, облеченная в слова, непременно стала бы реальностью.
— Валера… — начал он и запнулся. — Мы ведь не знаем, что змея вообще была одна…
Сергей не ошибся в своих ожиданиях. Директор разразился гневной тирадой.
— Что, опять? Та же песня? Алкаши, которым целые клубки зеленых змиев виделись? Так они скоро, гады эти, стаями средь бела дня ползать по улицам примутся! Принять еще грамм по триста пятьдесят — и поползут! Хрен куда спрячешься!
Телешов тоже начал злиться.
— Когда я к тебе приходил, ты в эту историю вообще не хотел верить — помнишь? Теперь выясняется, что да, Ромео, человек тот, погиб от укуса змеи. Да, сегодняшний бедолага…
— Рекемчук. Пенсионер. — Авдеев говорил уже на полтона ниже. — Звонившие и приходившие проинформировали.
— Ну так вот, и Рекемчук тоже — от укуса змеи. Стало быть, в тот раз никакую волну истерии я не гнал. Так или нет?
— Так, — устало согласился директор.
— Тогда какого же черта ты сейчас в том же самом тоне, как с перетрухнувшим придурком, со мной разговариваешь?
— Не заводись, Сережка, — примирительно сказал Авдеев. — Я ведь не о том, есть змея или нет змеи. Есть. И погибшие есть. Уже двое. Я только о том, что не нравится мне этот разговор насчет «не одна». Не одна, не две, не три… Откуда эта информация?
— Как откуда? Я же тебе говорил: Гамаш, Краюхин…
— Вот! — Директор развел руками. — Вот и я тебе сказал, что только от алкашей мы об этом якобы множественном числе и знаем!
— Хорошо, а откуда известно, что все-таки одна?
— Ну, брат, это уже совсем хромая логика… Известно, что в подвале дома номер шестьдесят шесть сидит одна. Других пока не видели, — Авдеев предупреждающе поднял руку — не видели! За исключением сам знаешь кого. А еще логика говорит…
Резко зазвонил телефон. Сергей невольно вздрогнул и с неудовольствием отметил, что нервы у него все еще на взводе.
— Да, — говорил Авдеев. — Да, в курсе, Роман Ильич. Я вам пробовал звонить, но… Да, звонят. Приходят даже. Что будем делать? Да здесь… — Он искоса посмотрел на Телешова. — Здесь кое-какая новая информация есть.
Пока директор беседовал по телефону с начальством, Сергей восстанавливал в памяти все события этого на редкость насыщенного дня. Какие-то ответы были, но вопросы, вопросы… Вопросов оставалось гораздо больше. Действительно, неизвестно: одна — или много? Неизвестно, удастся ли герпетологам выловить или хотя бы убить ту, что прячется в подвале. Неизвестно, не пострадает ли… Он пытался отгонять от себя эту мысль, но она возникала уже не первый раз, и загнать ее подальше и поглубже, куда-нибудь в подсознание, не получалось. Неизвестно, не пострадает ли кто-нибудь из людей, взявшихся по долгу профессии за это дело. Пострадать же в данном случае означало быть укушенным. А быть укушенным в свою очередь означало: смерть. Он изо всех сил старался думать абстрактно, не вспоминая лиц людей, которые пойдут — или уже пошли — в этот трижды проклятый подвал. Лиц Кости и Кремера. Лиц Живилина и… Алины. Особенно Алины.