страх. Первобытный.
Сергей нахмурился и опустил глаза. Его новый друг-майор оказался на удивление проницателен.
— Ну так что, прав я? — спросил Кремер и, не дожидаясь ответа, сказал: — Прав. Знаю, что прав.
Он помолчал. Потом заговорил, но негромко и в то же время веско:
— То, что ты страх этот свой переборол — дорогого стоит. Не каждому в жизни выпадает эту гадину в себе убить. Некоторые так до смертной доски и дотягивают — под одеялом скорчившись.
Сергей даже вздрогнул. Да что он, этот майор, телепат, в самом-то деле?
— Но и то я знал, Сергей, что отходняк тебя настигнет. Всех настигает. Айвазовским девятым валом обрушивается — и думает человек: что же это я да как же это я? И я ли такое немыслимое совершил?
Кремер плеснул себе и Телешову еще граммов по семьдесят и продолжил:
— Так вот, ответ гласит следующее: ты. Ты совершил — и никто другой. И чтобы это твое «ты» отныне и навек закрепить, а отходняк твой загнать куда подальше, и прихватил я, из дому выбегая, вот этот вот флакон, — он похлопал по бутыли «Флагмана» — и что там из закуси в холодильнике пылилось. Знал, что понадобится.
Майор хохотнул.
— Так и не повредило ж!
Сергей, неожиданно для себя, тоже рассмеялся.
— Будь здоров, учитель-сторож-герой Сережа! — Кремер чокнулся с Телешовым.
Оба выпили залпом. Майор потянул ноздрями воздух, но закусывать не стал, а жестом показал на телефон.
— Я позвоню?
— Конечно.
Кремер несколько раз крутнул диск и приготовился ждать. Но ответ в трубке прозвучал почти сразу.
— Утро доброе, Георгий Иванович! Ну а как же не утро, пятый час, как-никак. Доброе, доброе, потому и звоню. Прикончили гада. Нет, не мы. Учитель школы местной, он тут временно сторожует. Почему уверены? Потому что герпетолог уже была, и то, что змеюка эта убийца, да еще какая — тут вопросов нет и быть не может. В общем, я думаю, с нашей стороны истории конец. А что версия? Дадим стервятникам вариант, что сбежала из приватного олигархического террариума. Пусть сами гадают, который из их отцов-кормильцев к такой экзотике тягу имеет. Утра? Никак нет, Георгий Иванович, не валяю. А нельзя на чуточку попозже? Понятно. В десять буду как штык.
Он повесил трубку.
— Ну вот, начальство радо не меньше нашего. Завтра этим, из «сьмиии», сообщат о славных результатах нашей героической борьбы, а я, как и положено, нацарапаю рапорт по всей форме и папочку с делом закрытым аккуратно завяжу. Бантиком.
Кремер откинулся на стуле и заложил руки за голову.
— Н-да, — мечтательно произнес он. — Глядишь, и еще одну звезду навесят…
— Без обид, Петр, но пора бы уж, — заметил Телешов. — Что-то долгонько они тебя в майорах маринуют.