— Я приехал говорить с тобой, страшный степной вампир, так что не убивай пока, — ухмыльнувшись, заметил Субурхан. А Тобчи и Джэбек широко улыбнулись, оскалив мелкие кривые зубки, если не сказать клыки. Со стоматологами у степняков явно были проблемы.
— Милости просим, — пробормотал Забубенный на родном наречии, но, осознав, что Плоскини рядом нет, перешел на монгольский.
— Я стараться говорить по-монгольски, но мало знать слов, — выдавил он из себя, — позвать Плоскиня?
— Нет, — махнул рукой монгольский вождь, — я слышал от багатура Бури-Боко, что ты уже говоришь на моем языке. Повстречав тебя и оставшись в живых, он считает, что заново родился. Весь лагерь говорит об этом.
Забубенный мог себя похвалить: слушая Субурхана, он почти все понимал. А что не понимал, додумывал по смыслу. Вот, только говорить мог пока медленно и скудно. Поэтому говорил больше монгольский военачальник, а потенциальный Кара-чулмус больше отмалчивался и слушал. Вот и сейчас он промолчал, но не смог сдержать самодовольной улыбки. Все-таки первый контакт прошел не зря, раз слухи о нем дошли до самого Субурхана.
— Тебя хорошо кормят? — вдруг поменял тему монгол, оглядев суровым начальственным взглядом убранство юрты, остатки еды и питья на деревянном подносе, служившим Забубенному столом и передвижным баром одновременно, — Все ли у тебя есть, что нужно?
— Мерси, — ответил по-своему Григорий, озадаченный вопросами монгольского начальника, — еды хватает. Сервис по первому классу.
А потом, спохватившись, пробормотал по-монгольски:
— Еда хорошая. Вода тоже. Кара-чулмус доволен.
Субурхан кивнул, словно все это укладывалось в одну линию с его мыслями.
— Значит, ты здоров?
Григорий озадачился еще больше «с чего вдруг такая забота?», но автоматически промямлил:
— Здоров. Еда хорошая. Воздух тоже. Голова почти прошла.
Субурхан опять кивнул, видимо, соглашаясь, что степной воздух, пропитанный ароматами трав, действительно целебен. И вдруг высказался прямо:
— Хорошо, — сказал он, — Значит, ты уже готов бороться с Бури-Боко.
— Бороться? — повторил Забубенный, — я должен бороться с багатуром Бури-Боко?
Субурхан хищно улыбнулся и снова кивнул.
— Завтра на рассвете.
Григорий даже слегка осел вниз, слабость навалилась на него неожиданно.
— Но зачем? Я же не багатур и не любить бороться.
На это Субурхан резонно заметил, погладив свою бородку:
— Зато я люблю посмотреть на борьбу. Потешить себя видом состязаний. Мои багатуры храбры, но победа над самим Кара-чулмусом, — это особая победа. К тому воину, что победит вампира-степняка перейдет его дух и он станет непобедим.