— Я в юрту пойду, — устало сообщил Забубенный стоявшему рядом Субурхану, — моя голова болеть.
Тот сделал разрешающий жест, мол, иди, а завтра я с тобой потолкую о новой жизни.
И бессмертный Кара-чулмус, под дикие радостные крики монголов, поплелся через поле к себе в юрту. Что станет с оставшимся без самого дорогого Бури-Боко, утомленный Григорий сейчас меньше всего хотел знать. Едва он вошел в палатку, как в изнеможении рухнул на ковры и скоро заснул. Жить дозволили. Остальное потом.
На следующее утро, а Забубенный проспал весь день и еще ночь, он почувствовал себя гораздо лучше. Настолько, что решил поддержать имидж Кара-чулмуса, отремонтировав ударными темпами осадную башню монголов, сработанною для них какими-то чжурчженьскими инженерами. Судя по всему, — китайцами. Почему он так решил и сам не знал. Наверное, где-то читал. Но вот где, как всегда не мог вспомнить. А после удара по голове и не очень старался. Вдруг от учащенных размышлений разовьется гематома. Да и слово «чжурчжени» было какое-то явно китайское. А ведь монголы на севере своей огромной страны-орды контачили с китайцами, которые тогда так еще не назывались. А древние китайцы были гораздо культурнее язычников монголов. У них уже тогда в войске существовал целый штат доносчиков. А в мирной жизни были инженеры, способные придумывать и строить всякие полезные вещи: мосты, осадные башни, орудия пыток и здания тюрем. Вот монголы после очередного набега и вывезли нескольких умельцев из мест населенных чжурчженьской династией Кинь или соседнего тангутского государства Си-Ся, где тоже были талантливые инженеры. Но происхождение инженеров, в конечном итоге, было уже не важно, поскольку половцы так неосторожно этих инженеров сожгли вместе с юртой и секретными чертежами.
Но, Кара-чулмус обещал народу починить башню. Точнее, обещал Субурхан, но это роли не играло. А раз Кара-чулмус дает слово, — то обязательно сделает. Это любой степняк знает. Хотя ведь он сам себе голова, хозяин своего слова. Кара-чулмус слово дал, он же и обратно взял. Но Григорию уже надоело валяться без дела. От боя с Бури-Боко он отошел. Видимая опасность миновала, захотелось чем-то себя развлечь. Тот факт, что осадная башня могла быть использована монголами для взятия одного из русских городов, его сильно не беспокоил. Монголы на Русь пока не собирались. Ну, а если что, Кара-чулмус что-нибудь придумает. Даст бог, — и не дойдут.
Через холопа Бурашку, что состоял теперь при особе Кара-чулмуса в качестве кучера и мальчика для битья, Забубенный кликнул своего верного пса Плоскиню. А когда тот прибыл, велел ему притащить на широкую утоптанную поляну перед юртой, все, что осталось от осадной башни. Что башня находится где-то далеко, Григорий не сомневался, ибо, сколько не осматривал окрестности, ничего выше юрты не видел, — кругом одна степь. Плоскиня, робея, подтвердил опасения Григория, — башня далеко, только к вечеру управятся, да и то, если возьмутся всем миром. Окромя своих сил, помощь самих монголов понадобиться.