Дамон не стал растягивать осмотр, вернувшись к костру, долго молчал.
– Возможно, еще удастся его вернуть… – наконец проговорил он, – Тебя он подпускает… как видишь, дело не в Силе и не в цвете…
Дамир тяжело вздохнул. Если бы можно было наплевать на договор, и оставить Дианта у себя, вдвоем они с мастером может и справились бы, не говоря уж о том, что ему совершенно не хотелось круто менять свою жизнь и перебираться в так называемый цивилизованный мир.
– Лизелла ничего Совету не скажет…
– Лизелла? – маг приподнял бровь.
Дамир делано небрежно пожал плечами.
– Значит, Лизелла. Которая ничего не скажет, если ты попросишь, – Дамон от души забавлялся замешательством сына.
– Ну… ради Дианта… – замялся молодой человек под лукавой улыбкой наставника, и поспешил вернуться к главной теме, – Но король: не представляю, что он сделает!
– Да, как видно, любовь иногда бывает более тяжким бременем, чем ненависть, -задумчиво заметил Дамон.
– Угу, – согласился Дамир, и Хаген подскочил на плече, тоже оглядываясь на волков, – особенно, когда они друг друга подпирают.
– Мне кажется, здесь нужен не столько врач, сколько поддержка. Дать ему то, чего он хотел… Это трудно. Но ты справишься. Правда, для этого сначала нужно разбить барьер, которым он отгородился…
Помолчали.
– Будем думать, – заключил Дамир, – Вам пора, наверное, а то Ингер не успокоится. Извинитесь, что я подарка не припас…
– Лучший подарок это ты, – Дамон поднялся, – Ждем как обычно, смотри!
– Буду! – пообещал Дамир, на сердце стало спокойнее.
Дамон шагнул на тонкие пути, а его ученик все еще улыбаясь, направился к окруженному стаей шатру.
* * *
Диант опять плакал, уткнувшись в шкуры и покрывала. Стая подумала-подумала и присоединилась, благодаря чему собаки в стойбище окончательно сошли с ума. Волчица осторожно по-пластунски вползла к мальчику и лизнула в висок, – он развернулся и зарылся лицом в мех. Чувство защищенности, надежда на обретение своего места, чудесное ощущение близости, объедененности с человеком, так бережно и нежно несшим его на своих руках, которые унимали боль и возвращали силы, – ушло, оставив после себя привычную пустоту.
В первый момент он испугался внезапного появления благородного, хорошо одетого господина, решив, что тот явился за ним по распоряжению отца, что бы вернуть в Шпассенринк, а демонстрация магической мощи только усилила ужас. Принц прекрасно знал о существовании волшебников, и пришел, в общем-то, к правильному выводу, что раз его держат в замке, а его способности вызывают такое неприятие и осуждение, то он от них чем-то отличается. Диант счел себя ущербным, как если бы он действительно был больным.