– Да если она только подойдет ко мне, ей несдобровать! – вскричал Лаймхауз в негодовании. – Чтоб я… с какой-то жалкой интриганкой…
А между другой парой шел иной диалог.
– Что-то у Ундервуда недовольный вид, – заметил Берти, повернувшись к спутнице. – Неужели маменька ему отказала? Похоже на то. Смотрите, толстяк тоже не находит себе места.
Сердце Амалии затрепетало от радости.
– Это лорд Печатный Станок? – небрежно спросила она у Берти.
– Да, так его называют, – подтвердил принц.
– Интересно, а правда то, что говорят о его жене?
– А что говорят? – загорелся любопытством Берти. Для тех, кто вращается в свете, сплетни – едва ли не единственная духовная пища, доступная их пониманию.
– Будто бы, – Амалия понизила голос, – она и толстяк… Гм!
– Не может быть! – поразился принц. – Она же страшна, как семь смертных грехов и лондонский зоопарк в придачу!
– Говорят, Лаймхауз не по доброй воле пошел на это, – заметила Амалия. – Кажется, он соблазнил ее на пари, представляете? Хотел, очевидно, доказать, какой он неотразимый.
– Вот бедняга-то! – посочувствовал Берти. – А с кем было пари?
– Понятия не имею, – отозвалась Амалия, обмахиваясь веером. – Упоминали лорда… лорда… Ну как же его…
– Сеймура?
Лорд Сеймур был в парламенте самым горячим сторонником войны с Россией. Кроме того, Амалия имела на него зуб за то, что именно он послал своих людей встретить ее в Дувре.
– Не помню, – недовольно сказала Амалия. – В любом случае это невероятно… смешно.
– Действительно, – согласился Берти, от души смеясь. – Хм, рогатый Ундервуд… Так ему и надо. Этот мерзавец порой слишком многое себе позволяет. Вы не представляете, что он написал как-то о мисс Джеббинс, нашей прекрасной актрисе… А все оттого, что ее разок видели со мной в экипаже.
– Ваше высочество! – ужаснулась Амалия, отнимая руку. – Так общение с вами столь опасно? Нет, Берти, я не хочу, чтобы обо мне писали в газетах. Это так вульгарно! Книгу я могла бы еще вынести, но газеты, в которые потом заворачивают черт знает что… это уже чересчур!
И она, взяв под руку Арчи, увлекла его прочь.
– А театр? А Скриб? – кричал принц ей вслед.
– Ваш кузен – настоящее чудовище, – заявила Амалия своему супругу. – Боже, какие гадости он мне говорил!
– Какие? – спросила леди Эмбер, подходя к ним с приятным на вид джентльменом лет сорока.
– Ах, обычные сплетни! Будто бы сэр Лаймхауз соблазнил жену лорда Ундервуда, чтобы иметь на него влияние.
– Леди Ундервуд? Но она же добродетельна, как Пенелопа! – засмеялся джентльмен. – Правда, у меня сложилось впечатление, что добродетельна она скорее поневоле.