— Да что с тобой, в самом деле? — не выдержал Томми. — Ты никогда так раньше не говорила.
— Нет, но у меня внутри давно уже все клокочет и, чтобы успокоиться, приходится то и дело покупать какую-нибудь одежду. Почему-то это всегда оказываются шляпки.
— У тебя их уже под сорок, — заметил Томми, — и все на один фасон.
— Со шляпками всегда так, — пояснила Таппенс. — На самом деле они разные. Все дело в нюансах. Кстати, сегодня утром я видела совершенно очаровательную в салоне Виолетты.
— Если тебе нечем больше заняться, как скупать шляпки, которые ты потом и не надеваешь…
— Вот, — прервала его Таппенс, — вот именно. Если бы мне было чем заняться! Подозреваю, это должно быть что-то стоящее. Ох, Томми, я правда хочу, чтобы случилось что-нибудь захватывающее! Я знаю — правда-правда — нам это пойдет на пользу. Вот бы встретить добрую фею…
Томми хмыкнул.
— Забавно, что ты это сказала.
Он встал, пересек комнату и, открыв ящик письменного стола, достал оттуда маленький фотоснимок и протянул его жене.
— О! — обрадовалась она. — Так ты проявил их! Это мы здесь снимали? А этот кто делал: ты или я?
— Я, конечно. Твой не вышел. Выдержка была не та, что нужно. Как, впрочем, всегда.
— Как, наверное, приятно, — ухмыльнулась Таппенс, — воображать, что хоть что-то ты можешь сделать лучше меня.
— Совершенно нелепое замечание, — возразил Томми, — но забудем пока об этом. Я хотел показать тебе вот это.
Он ткнул пальцем в маленькое белое пятнышко на фотографии.
— Царапина на пленке, — заявила Таппенс.
— Вовсе нет, — возразил Томми. — Это, чтоб ты знала, фея!
— Томми, ты с ума сошел!
— Посмотри сама.
Он протянул ей лупу, и Таппенс внимательно посмотрела на снимок. При ближайшем рассмотрении и небольшой долей фантазии вполне можно было допустить, что царапина на пленке представляет собой маленькое крылатое существо, усевшееся на решетку камина.
— У нее крылышки! — взвизгнула Таппенс. — Вот здорово: настоящая живая фея в нашей комнате! Давай напишем о ней Конан Дойлу? Ох, Томми! Ты думаешь, она выполнит наши желания?
— Скоро узнаешь, — ответил тот. — По-моему, ты достаточно сильно желала, чтобы что-то произошло.
В этот момент дверь открылась, и долговязый парнишка лет пятнадцати, не вполне еще, кажется, для себя решивший, дворецкий он уже или пока только учится, в исключительно торжественной манере осведомился:
— Сэр, мадам… Дома ли вы? Звонок у парадного только что отзвенел.
— Лучше бы Альберт перестал ходить в кино, — вздохнула Таппенс, после того как, получив подтверждение, паренек удалился. — Теперь он копирует дворецкого с Лонг-Айленда. Спасибо хоть, отучила его требовать у гостей карточки и тащить их мне на подносе.