Я вернулся в пансион фрау Залевски и посидел немного в своей комнате. Мне было неприятно, что Пат чем-то будет обязана Биндингу. Я вышел в коридор и направился к Эрне Бениг.
— Я по серьезному делу, Эрна. Какой нынче спрос на женский труд?
— Почему это вдруг? — удивилась она. — Не ждала такого вопроса. Впрочем, скажу вам, что положение весьма неважное.
— И ничего нельзя сделать?
— А какая специальность?
— Секретарша, ассистентка… Она махнула рукой:
— Сотни тысяч безработных… У этой дамы какаянибудь особенная специальность?
— Она великолепно выглядит, — сказал я.
— Сколько слогов? — спросила Эрна.
— Что?
— Сколько слогов она записывает в минуту? На скольких языках?
— Понятия не имею, — сказал я, — но, знаете… для представительства…
— Дорогой мой, знаю всё заранее: дама из хорошей семьи, когда-то жила припеваючи, а теперь вынуждена… и так далее и так далее. Безнадежно, поверьте. Разве что кто-нибудь примет в ней особенное участие и пристроит ее. Вы понимаете, чем ей придется платить? А этого вы, вероятно, не хотите?
— Странный вопрос.
— Менее странный, чем вам кажется, — с горечью ответила Эрна. — На этот счет мне кое-что известно. Я вспомнил о связи Эрны с ее шефом.
— Но я вам дам хороший совет, — продолжала она. — Постарайтесь зарабатывать так, чтобы хватало на двоих. Это самое простое решение вопроса. Женитесь.
Я рассмеялся:
— Вот так здорово! Не знаю, смогу ли я взять столько на себя.
Эрна странно посмотрела на меня. При всей своей живости она показалась мне вдруг слегка увядшей и даже постаревшей.
— Вот что я вам скажу, — произнесла она. — Я живу хорошо, и у меня немало вещей, которые мне вовсе не нужны. Но поверьте, если бы кто-нибудь пришел ко мне и предложил жить вместе, по-настоящему, честно, я бросила бы всё это барахло и поселилась бы с ним хоть в чердачной каморке. — Ее лицо снова обрело прежнее выражение. — Ну, бог с ним, со всем — в каждом человеке скрыто немного сентиментальности. — Она подмигнула мне сквозь дым своей сигаретки. — Даже в вас, вероятно.
— Откуда?..
— Да, да… — сказала Эрна. — И прорывается она совсем неожиданно…
— У меня не прорвется, — ответил я.
Я был дома до восьми часов, потом мне надоело одиночество, и я пошел в бар, надеясь встретить там кого-нибудь.
За столиком сидел Валентин.
— Присядь, — сказал он. — Что будешь пить?
— Ром, — ответил я. — С сегодняшнего дня у меня особое отношение к этому напитку.