-..писем миссис Эннсли, адресованных вашему сыну…
Она немного помедлила и ответила довольно спокойно:
— Верно. Я решила, что их лучше всего сжечь.
— Почему?
— Мой сын в ближайшее время собирается жениться. Эти письма — а после самоубийства несчастной их могли предать гласности — принесли бы ему только страдания и неприятности.
— Но ваш сын мог сжечь их и сам.
Она не нашлась, сразу, что ответить, и мистер Саттертуэйт воспользовался моментом, чтобы продолжить наступление:
— Вы увидели их у него в комнате, принесли к себе и сожгли. Почему? Да потому что вы боялись, миссис Грэм!
— Я не имею привычки бояться чего бы то ни было!
— Возможно, но ведь в данном случае положение было безвыходное.
— Я вас не понимаю.
— Вашего сына могли арестовать. За убийство.
— Убийство?!
Она смертельно побледнела. Мистер Саттертуэйт торопливо продолжал:
— Вы слышали, как вчера вечером миссис Эннсли зашла в комнату вашего сына. Он говорил ей раньше о своей помолвке? Насколько я понимаю, нет. Значит, сказал вчера! Они поссорились, и тогда…
— Это ложь!
Оба они так увлеклись словесной перепалкой, что не заметили и не услышали, как сзади подошел Роджер Грэм.
— Мама, все в порядке. Не беспокойся. Мистер Саттертуэйт, зайдите, пожалуйста, ко мне.
И мистер Саттертуэйт, вслед за молодым человеком, шагнул к нему в комнату. Миссис Грэм, даже не делая попыток последовать за ними, ушла к себе. Роджер Грэм закрыл дверь.
— Послушайте, мистер Саттертуэйт, насколько я понимаю, вы думаете, что я убил Мэйбл — что я задушил ее здесь, в моей комнате, а потом, когда все спали, тихонько отнес тело наверх и инсценировал самоубийство?
Мистер Саттертуэйт долго не сводил с него взгляда и ответил несколько неожиданно:
— Нет, я так не думаю.
— Что ж, спасибо и на этом. Я… я не мог бы ее убить. Я любил ее. А может, и нет — не знаю. Все так запутано, что я и сам не могу разобраться. Мейдж… Мейдж мне очень дорога… давно люблю ее. Она такая славная! Мы очень друг к другу подходим. С Мэйбл все было иначе… Она была для меня… как наваждение. По-моему, я даже ее боялся.
Мистер Саттертуэйт кивнул.
— Это было как экстаз, как какое-то безумие… Все равно из этого ничего бы не вышло. Такие порывы — они быстро проходят. Теперь я понимаю, что значит быть в плену у наваждения…
— Да, — задумчиво сказал мистер Саттертуэйт. — Вероятно, так оно и было.
— Я хотел наконец от всего этого избавиться… И вчера вечером собирался сказать об этом Мэйбл.
— Но не сказали?
— Нет, не сказал, — помедлив, ответил Грэм. — Клянусь, мистер Саттертуэйт, что после того, как все мы разошлись из гостиной, я больше ее не видел.