Мы здесь опять встречаемся с опосредованным игровым действием обезьян, только познавательным. Очевидно, усложнение ситуации для восприятия разных объектов, которое здесь создает сама играющая особь, вносимый ею в окружающую среду элемент новизны способствует варьированию условий зрительного восприятия, служит своеобразным упражнением, сенсорной тренировкой и тем самым обогащает сферу психического отражения окружающего.
Это относится и к не менее интенсивным играм молодых обезьян с другими предметами, также отличающимися своими оптическими свойствами, например с зеркалами, продырявленными металлическими пластинками или просвечивающими тканями. Мне не раз приходилось видеть, как, например, макаки клали себе тряпку на голову и прикрывали ею глаза или смотрели сквозь дырки в куске жести, который подносили рукой к глазам.
Но существуют у обезьян еще более сложные игры, которые были нами описаны как особый, высший тип игровой активности. Они характеризуются многообразными, сложными, высокодифференцированными и тонкими движениями, которые не свойственны и не доступны другим, кроме обезьян, животным.
По форме выполнения это — одиночные манипуляционные игры, которые состоят в том, что манипулирующая особь (2-5-летняя обезьяна) подолгу и сосредоточенно, лишь изредка передвигаясь с места на место, производит с пригодными для этого предметами действия, внешне напоминающие орудийные и в которых содержатся элементы синтеза, соединения двух объектов. Играющее животное создает при этом весьма сложные ситуации новизны, в которых его внимание устремляется на изменения, возникающие в результате воздействия одним объектом (который держит в руке) на другой.
В наших экспериментах такие игры выполнялись обезьянами чаще всего с предлагавшимися им сухими твердыми палочками (свежие стебли веток они предпочитали съедать), кусками железной или алюминиевой проволоки, металлическими стержнями и пластинками, кусками фанеры и т. п. Эти предметы по мере возможности втыкались ими в разного рода отверстия и щели, после чего, иногда с трудом, вновь извлекались оттуда или же, если это было сквозное отверстие, просовывались и протягивались сквозь него. Если предметы были достаточно длинными и узкими, обезьяны даже вплетали их в прутья или сетку стенки клетки.
Особый интерес представляют игровые действия, названные нами «рычаговыми манипуляциями», поскольку обезьяна обращается в этих случаях с игровым объектом как с рычагом. Внешне эти манипуляции напоминают употребление лома, шила, сверла или другого подобного инструмента и состоят в том, что животное вставляет один конец предмета в отверстие и затем усиленно раскачивает, наклоняет, поворачивает, сгибает и т. д. выступающий свободный конец. Если, например, дать молодой обезьяне небольшую твердую железную проволочку (в наших опытах 10 см длиной), то можно наблюдать, как она засовывает ее описанным образом в дырки, щели или петли сетки, а затем надавливает сверху на свободный конец одной или обеими руками (иногда только указательными пальцами) или же повисает на нем, притягивает его к себе или, наоборот, отталкивает его и т. п. Так, например, одна из моих подопытных обезьян, 4-летний яванский макак Лодик часто садился у передней стенки клетки возле отверстия для кормушки, просовывал сквозь нее руку с проволочкой и вставлял один ее конец снаружи в щель рамы сетки, через которую внимательно следил за своими действиями. Крепко держа верхний конец проволочки в вытянутой руке, Лодик принимался в столь неудобной позе дергать и притягивать ее до тех пор, пока она не выскакивала из щели, но тут же вновь всовывал ее туда и возобновлял свои манипуляции.