Беков также указывает на то, что игру можно легко узнать, но весьма трудно дать этому феномену четкое объемляющее определение, пригодное даже для тех относительно немногих видов млекопитающих, у которых формы игры были описаны, тем более что игры выступают у представителей разных отрядов млекопитающих в весьма различных формах.
Так что же получается? Разброд и смятение среди ученых умов? Нет, конечно, но глубокие разногласия, обусловленные прежде всего исключительной трудностью общей проблемы развития поведения и психики животных.
Действительно игровая активность молодых животных представляет собой сложный комплекс весьма разнообразных поведенческих актов и этим в известной степени объясняется и многообразие толкований игр, при которых акцентируется тот или иной компонент в ущерб другим. Но основная причина неудач попыток построения общей теории игры у животных, на наш взгляд, кроется в том, что научный поиск ведется исследователями с неверной исходной позиции, а именно ошибка состоит в том, что игру животных принято рассматривать как особую форму или особую категорию поведения.
Мы же пришли на основе своих исследований к выводу, что игры животных представляют собой не особую категорию поведения, существующую наряду с другими категориями поведения, а развивающуюся психическую деятельность. Это процесс, который охватывает все сферы поведения животного в ходе его окончательного становления перед достижением взрослого состояния. Иными словами, все то, что принято называть игрой, составляет в своей совокупности основное содержание поведения животных в определенном периоде онтогенеза, который непосредственно предшествует взрослому (адультному) состоянию животного, наступающему с достижением половозрелости. Этот период мы назвали ювенильным (период юности), или игровым, можно его назвать и преадультным (предвзрослым). Значит, в нашем понимании, игры животных — это совокупность специфически ювенильных проявлений обычных форм поведения или, что то же самое, ювенильное (преадультное) проявление процесса развития поведения животного. При таком подходе к проблеме снимаются практически все затруднения в понимании сущности игры у животных и уж, во всяком случае, становится понятным, что такое игра и «неигра», существует ли грань между ними, и если да, то где она проходит.
Но прежде чем ответить на эти вопросы и вообще пояснить нашу концепцию игры как развивающейся психической деятельности животных, уделим немного внимания манипулированию — хотя бы уже потому, что именно на основе 35-летнего изучения манипуляционных действий животных нами и была разработана эта концепция.