Мэт только мельком глянул на него и Ноэл, пожав плечами, вернулся к разглядыванию просмоленной лодки, покачивающейся посреди редкого тростника. Сейчас, как и прежде, он работал только одной искривленной рукой, словно его скрюченные пальцы были очень чувствительны к холоду, но если и так, то это его собственная вина. Старый дурак полез в воду за мелкой рыбешкой, которую собирался поймать для наживки корзиной, которая была притоплена, и удерживалась на дне увесистым окатышем у берега. И, несмотря на собственные жалобы на погоду, Ноэл явился на берег по собственной инициативе, без приглашения. Судя по его словам, все, о ком он заботился прежде, уже многие годы как были мертвы, и если это так, то он похоже отчаянно соскучился по обществу. Действительно отчаянно раз выбрал общество Мэта, в то время как мог быть уже в пяти днях пути от Эбу Дар. Человек за пять дней способен убраться очень далеко, если у него есть хороший конь, и нет причин задерживаться. Мэт и сам частенько подумывал об этом.
У дальнего берега Элдара, полускрытый одним из болотистых островков усыпавших реку, широкий весельный шлюп сушил весла. Один из членов его команды, стоя на палубе, шарил в прибрежном тростнике длинным багром, другой гребец помогал ему вытягивать улов из воды на борт. С этого расстояния он казался похожим на мешок. Мэт поморщился и перевел взгляд ниже по течению. Они до сих пор доставали из воды тела, и он нес ответственность за все происшедшее. Вместе с виноватыми погибли и невиновные. А если ты ничего не предпринял в их защиту, то погибли только невиновные. Или все равно, что погибли. А может даже хуже, чем просто погибли – это еще как посмотреть.
Он нахмурился. Кровь и пепел, да он превращается в проклятого философа! Ответственность отнимает все радости жизни и превращает человека в прах. Все, что ему требуется сейчас – это большой кувшин подогретого вина и пухленьких служанок на коленях в уютной, полной музыки, гостинице, где-нибудь подальше от Эбу Дар. Как можно дальше. Но у него есть определенные обязательства, от которых не сбежать, и будущее, которого он не желал. Похоже, та'веренам помощи ждать не откуда, особенно если Узор сам плетется вокруг тебя. В любом случае, его удача до сих пор при нем. По крайней мере, он до сих пор жив и свободен. В подобных обстоятельствах это можно считать удачей.
С его высоты открывался прекрасный вид на все болотистые речные острова, что лежали вниз по течению реки. Морось, принесенная ветром, опускалась на гавань почти как настоящий туман, но она была недостаточно плотной, чтобы скрыть то, что он хотел увидеть. Мысленно он попытался подсчитать корабли: и оставшиеся на плаву, и разбитые. То и дело сбиваясь со счета, сочтя, что какие-то корабли сосчитал дважды, он начинал все заново. То, что люди Морского Народа снова были захвачены, тоже на него давило. Он слышал, что на виселицах в Рахаде, на той стороне залива, насчитывалось более сотни повешенных с плакатами «убийца» и «бунтарь». Обычно Шончан использовали плаху и позорные столбы, а для Благородных – удавку, но собственность можно просто повесить.