– Не покидай меня, – прошептала я. – Ты не можешь. Я не позволю.
Его бледные губы приоткрылись, чтобы молчаливо произнести мое имя. Я ощутила, как любовь исходит от его немого обращения ко мне.
– Ты нужен мне, – тихо сказала я. – Останься со мной.
Внутри меня все сжалось, я ощущала тяжесть в легких и кислый привкус. Похоже, мне не хватало воздуха для дыхания.
– Боже, не поступай так со мной. Не смей.
Он попытался ответить, но вместо этого его спина выгнулось дугой, и он закричал. Цвет его глаз начал меняться, по всей палитре цветового спектра от черно-фиолетового до ярко-оранжевого. Я вспомнила, что видела такое раньше.
Плоть начала разлагаться, оголяя влажные полосы мышц и кости. Слой за слоем, он умирал.
Все, что осталось, представляло теперь жесткую, холодную и черную массу.
Заморожен.
Ифрит.
Я ощутила прикосновение мягких человеческих рук, обнявших меня. Я прижалась к кому-то всхлипывая, будучи не в состоянии зареветь, закричать и выплеснуть наружу свою ярость и ужас.
Холод, вокруг один только холод.
Дэвид лежал на полу, недвижимый кусок льда и тьмы.
Мэрион обнимала меня, говоря что-то, но я не понимала. Она расстегнула мою сумку, взяла мою бессильную руку и сжала ее вокруг синей бутылки Дэвида.
Она просила меня сделать что-то. Сейчас это уже не имело значения, но я эхом повторила ее слова:
– Возвращайся в бутылку.
Странно было слышать эти слова.
Ифрит, лежавший теперь на месте Дэвида, представлял собой изломанную фигуру, которая покрылась туманом и исчезла. Мэрион заткнула бутылку пробкой.
Рэйчел. Никто не мог видеть ее, но я не хотела… оставить ее здесь. Я взяла другую, пустую бутылку. Прошептала положенные слова. Застывшее тело Рэйчел также испарилось.
К нам уже торопились спасатели. Свет фонарей прыгал в наполненном пылью воздухе. Мэрион застегнула мою сумку и прижала меня ближе, когда первый спасатель уже подбегал к нам. Медики и пожарные. Один из них убедил Кевина положить тело Сиобан на пол. Потом нас троих закутали в одеяла и повели через завалы из металла, разбитого стекла и известки.
Я вспомнила о невидимом снайпере. Сейчас мне было плевать на это, но красная точка больше не плясала на моей груди. Куин упустил свой шанс и, видимо, решил убраться с поля боя. Но мне было все равно. Если он хочет застрелить меня, пусть стреляет и будет проклят.
Мы вышли через исковерканную дверь наружу, и я заморгала, щурясь от яркого солнечного света, бьющего прямо в глаза.
Боже мой. Не знаю, что конкретно я ожидала увидеть, но только не это. Остальная часть Лас-Вегаса была не тронутой разыгравшейся стихией. В прямом смысле слова. Целые окна, здания, стоящие на своем месте. Эйфелева башня, устремленная ввысь, статуя Свободы вполовину величины, державшая свой факел.