По дороге в гостиницу никто из Маат не произносил ни слова. Навстречу нам спешили люди и ехали машины, всех привлекло облако дыма, висевшее над «Беладжио».
Мы вошли в пустынный вестибюль, охранники нервно оглядели нас, но Лэзло показал им какое-то удостоверение, и мы двинулись дальше в сторону комнат с ограниченным доступом. На этот раз комната была размером с зал для бальных танцев, выполненная в духе старого доброго английского клуба. На стенах панели из темного дерева, на полу мягкие ковры, бар с портвейном и шерри. И конечно, одетые в униформу лакеи по углам.
Над дверью располагался витраж из цветного стекла с эмблемой Маат в виде египетского символа.
– Сэр, – старший лакей, выглядевший таким же суровым и сосредоточенным, как и все господа из Маат, подошел к Лэзло, – что вам принести? – Естественно, у него был британский акцент. Никакое другое произношение не вписалось бы в общий интерьер зала.
– Думаю, что бренди в самый раз. Благодарю, Блевинс.
Блевинс наклонил голову. Мне стало интересно, в какой школе он научился быть надменным и угодливым одновременно и в то же время сохранять в себе чувство достоинства. Его небесно-голубые глаза остановились сначала на мне, потом на Мэрион, на Кевине. Он развернулся на каблуках и отошел.
Нас подвели к стульям, стоящим неподалеку. Кевина насильно усадили на один из них и приставили к нему джинна, который был мне до боли знаком. Оголенная грудь, небольшая парчовая жилетка, пышные штанишки, не говоря уже о гладко выбритой голове и серьге в ухе. Тот самый, которым недавно чуть не отобедала Рэйчел.
Он ухмыльнулся мне, оголив акульи ножи зубов. В этой улыбке не было и намека на дружелюбность.
– Я тебя помню, – прогудел он. – Ты не так давно шлялась вокруг. Искала неприятности на свою голову.
– И я их нашла, – ответила я.
Он наклонил голову в знак согласия.
Мрачный голос позади меня назвал мое имя:
– Джо.
Я повернулась, морщась от боли, и увидела приближающегося Льюиса. Вернее, катящегося ко мне. Теперь он восседал в инвалидной коляске, бледный и худой, выглядевший намного хуже, чем в прошлый раз, когда меня засосало в оконный проем. На его красных щеках горел лихорадочный румянец, руки тряслись. Судя по всему, его лихорадило. Он не смотрел в мою сторону, даже произнеся мое имя. Его глаза сфокусировались на Кевине, и мне не понравился огонек, горящий в них.
– Мы подошли к кульминации, – торжественно провозгласил Лэзло. – Мальчик. Самое время вернуть то, что ты украл.
Я могла бы заранее сказать ему ответ Кевина, поэтому не была удивлена, когда он огрызнулся: