Кучу земли нужно было вывезти подальше и рассыпать - для этого стояла лошадь с телегой. Одной бочки воды не хватило бы, и на этой же телеге мне пришлось бы привозить воду из озера. На это давался целый день и двести рублей оплаты. Архипов должен был заехать часов в шесть и проверить работу.
Я почесал голову и понял, что не в коня корм. Работу эту я не осилю, а уж Архипов разнесёт 'парашу' по всему совхозу. Тогда я (даром, что ли отличник!) решил схитрить. Я вылил бочку воды в глину и размешал ее, затем засыпал лопатой кучу земли обратно в фундаментную яму, и как следует утрамбовал её ногами. Небольшой остаток разровнял по полу конторы. Затем уложил сверху один слой саманов, обильно смазанный глиной и даже отштукатуренный ею же сверху. Остальные саманы набрал в телегу и отвёз подальше, свалив в овраг, а затем улёгся отдохнуть на траву близ строящейся конторы и заснул.
Забегая вперёд, расскажу, что на следующий год сюда приехали наши же студенты, но курсом младше. Так вот, бригада, которая достраивала контору, рассказала мне, как чертыхался Архипов, когда поставленная на мой фундамент печь осела и покосилась так, что чуть не свалилась. Пришлось разбирать печь и перекладывать фундамент.
Проснулся я оттого, что кто-то будил меня. - Неужели, Архипов! - в страхе подумал я, но будили меня очень уж нежно, явно не по-Архиповски. Открываю глаза: надо мной сидит женщина в косынке, загорелая, глаза голубые, улыбается. Зубы - как у всех местных - находка для стоматолога.
- Я - Ульяна, - представилась она, - подойду, думаю, посмотрю, не помер ли. Вижу - здоров!
Увидев, что я в порядке, Ульяна улыбалась всё шире и шире.
- Может за здоровьечко самогончику по чуть-чуть? - подмигнув, предложила Ульяна и, раскрыв холщёвую сумку, показала горлышко бутылки, заткнутое газетной пробкой.
Я поднялся и осмотрел Ульяну. Надо сказать, что снизу она казалась привлекательнее. Маленького роста, крепышка, лет тридцати, Ульяна была скорее не загорелой, а вся в коричневых веснушках. Нос - чухонский, губы обветренные. Настроение упало, но сразу поднялось при мысли о самогоне, а возможно, и закуске. Как-никак - весь день без обеда!
Мы уселись на цоколь, Ульяна постелила газету, поставила бутылку и один гранёный стакан. Затем положила на газету нарезаного солёного сала, полбулки хлеба и несколько огурцов.
- Стакан-то один всего, - виновато улыбнулась Ульяна. Но я быстро налил самогон в стакан, вручил его Ульяне, а сам взял в руки бутылку.
- У нас на Кавказе, откуда я приехал, пьют только из бутылки! - уверенно соврал я.