Самой колоритной фигурой из предков по отцу был, вне всякого сомнения, Дмитрий Гулиа, мой дед, основатель письменности, литературы и театра, то есть всей культуры абхазского народа. Он создал алфавит (это в 18-то лет отроду - вундеркинд!) абхазского языка.
Более того, известен факт, что в Абхазии тех времен жених и невеста не могли, не имели права даже разговаривать друг с другом, только через посредников. Дмитрий Гулиа нарушил этот вековой обычай и написал стихотворные обращения жениха и невесты, которые они имели право говорить друг другу. Так вот, когда сваты представляли жениха и невесту друг другу, те вынимали листки со стихотворными посланиями Дмитрия Гулиа и складно говорили по ним.
Но, став мужем и женой, они все равно, чаще всего, меняли имена, чтобы нечистые силы не внесли раздора. Так, например, мои дядя и тетя, крещенные православные Зоя и Павел стали после женитьбы (не формально, а друг для друга, для родственников, и, видимо, нечистой силы!) Ицкой и Джамфером, но и так они не имели права непосредственно обращаться друг к другу.
- Пусть Ицка несет на стол чачу и мамалыгу! - провозглашал в пустоту, не глядя на жену, Джамфер.
- Пусть Джамфер меньше приказывает, а то получит что-то другое! - отвечала уже в другую пустоту Ицка. Сначала гостям это казалось довольно диким, но после рюмки-другой привыкали. То есть православие существовало в Абхазии достаточно формально. Но не для Дмитрия Гулиа, который, как и Сталин, и в одно с ним время, учился в Горийской семинарии.
Дмитрий Иосифович был не по-кавказски педантом. Уже при советской власти, когда он стал Народным поэтом Абхазии, депутатом, орденоносцем, и вообще очень влиятельным человеком, его часто приглашали на всякие там собрания 'актива' республики, чаще всего в качестве 'свадебного генерала'. Назначали, допустим, собрание на 1700. Дмитрий Гулиа приходил в половину пятого и ждал начала собрания. Видя, что народ подходит медленно, он постепенно свирепел, багровея, а точно в 1700 вставал и уходил, если собрание не начиналось. Так он приучал абхазов к точности.
Но в отношении своего здоровья он таким педантом не был. У него был сильнейший диабет, ему были запрещены многие продукты. Но он улавливал момент, когда строгая жена Елена отворачивалась, хватал со стола, то, чего ему не положено, и пускался убегать, на ходу сжевывая запрещенный продукт. Постепенно его стали кормить за отдельным столом.
Когда наступила советская власть, его несколько раз пытались арестовать и даже расстрелять. Это потому, что он был похож на белогвардейского генерала Кауфмана, и потому, что нагрубил (сказал правду) местному партийному вождю Нестору Лакобе. Но Господь спасал его каждый раз. Умер Дмитрий в глубокой старости в 1960 году.