Я, гордый тем, что меня будет слушать весь класс вместо преподавателя, взахлёб рассказывал весь урок про царя 'Деметре-самопожертвователя', который несколько лет затратил на поезку в Орду, только для того, чтобы ему там отрубили голову, а Грузию - не трогали. Или про князя Дадиани, который, когда поймали его соучастников по заговору, раздели их и приковали к скале под палящим солнцем, пришёл на место казни сам, разделся и лёг рядом, хотя его никто не обвинял. В результате - отпустили всех! Но не учёл всего этого тов. Шуандер, когда я, уже в одиннадцатом классе, выучив Конституцию СССР наизусть (для меня это было тогда пустяком), пришёл к нему пересдавать тройку. Коварный 'наймит' школьного руководства и родительского совета спросил меня про право гражданина СССР на свободное перемещение по стране. Я и объяснил ему, что гражданин СССР может перемещаться по стране, выбирая себе место для жизни и работы по своему усмотрению.
- Значит, любой колхозник из Марнеули (село близ Тбилиси) может приехать в Тбилиси или в Москву, жить там и получить работу?
Я прекрасно понимал, что его никто не отпустит из колхоза и не пустит в Тбилиси, а тем более в Москву, но не знал, что и говорить.
- Вот ты и не знаешь вопроса! Как и любой гражданин СССР, колхозник из Марнеули, по конституции СССР имеет право приехать жить и работать как в Тбилиси, так и в Москву! - дидактически заключил Шуандер, бесстыдно глядя на меня широко раскрытыми честными глазами. Хорошо ещё, что двойку не поставил!
Но, нет худа без добра. Когда я, окончив школу, поступал в Грузинский Политехнический институт, то попал, как это и было положено, на собеседование к проректору института, патриоту Грузии по фамилии Сехниашвили. Тот развернул мой аттестат зрелости, и широкая улыбка расплылась на его лице.
- Что, ты чем-то не согласен с Конституцией СССР? - ласково спросил он меня, - а то все пятёрки и только по Конституции - тройка! В ответ я только потупился, глупо улыбаясь.
- Ничего, - сказал проректор, - мы тебя здесь научим понимать нашу Конституцию, - он сделал ударение на слове 'нашу', и поставил галочку около моей фамилии в списке. Я сдал все пять вступительных экзаменов на высший балл. Я действительно хорошо готовился к экзаменам. И я поступил. А туда же без экзаменов пытались поступить золотые медалисты с моего же класса, отлично понимающие Конституцию СССР, но не прошли. Не выдержали собеседования с проректором. Вот она - относительность добра, зла и справедливости, работающая даже на Кавказе!
Но до одиннадцатого класса ещё надо было дожить, а пока я только переходил в шестой класс. Так вот, кроме 'Мужчины и женщины' и 'Физиономики и хиромантии' Эжена Ледо, я читал Гёте, Вольтера, Тургенева, Чехова, Гаршина, Леонида Андреева, Горького ('Детство', 'Мои университеты'), а также Диккенса (мне так близок был его Дэвид Копперфильд!), 'Дон-Кихота' Сервантеса (который так понравился мне, что я нашёл и изучил подробную биографию самого Сервантеса - она очень необычна!), 'Гаргантюа и Понтагрюэля' Рабле, Джорджа Филдинга, Жорж Санд, Эдгара По, Конан Дойла, Киплинга, Фейхтвангера и многое другое, что просто обязан был читать школьник. Особое место занимали в моих книгах сказки - братьев Гримм, Гауфа, Перро, арабские сказки, в том числе 'Тысяча и одна ночь', грузинские и абхазские сказки, сказки народов мира, 'Мифы классической древности'. Не говоря уже о русских народных сказках в каком-то удивительном издании, где была 'непечатная' лексика. Вот эти-то книги, а не 'Как закалялась сталь', определили моё мировоззрение, достаточно несовременное, но проверенное веками.