Когда мы моем посуду, наступает мамина очередь отличиться.
– Я рада, что ты снова с Робом и присматриваешь за ним, – говорит она. – Одному Богу известно, на что становится похожа его квартира, когда он сам за собой ухаживает.
Это по-настоящему бесит меня, потому что
а) я специально просил ее не упоминать о временном отсутствии Лоры в моей жизни,
б) женщинам вообще, а Лоре в особенности, не говорят, что чуть не главное их призвание – присматривать за кем-то вроде меня,
в) из нас двоих я чистоплотнее, и в Лорино отсутствие квартира была даже чище, чем при ней.
– Я и не знал, мама, что ты даешь себе труд проверять состояние нашей кухни.
– Мне и проверять ничего не надо. Я же хорошо тебя знаю.
– Ты знала, каким я был в восемнадцать лет. Какой я теперь, ты ни капельки не знаешь.
Откуда взялось это «ни капельки», место которому только в детской дразнилке? Как это откуда? Да прямиком из 1973 года.
– Он гораздо чистоплотнее меня, – говорит Лора, просто и весомо.
Я, с тех пор как впервые был вынужден притащить Лору к родителям, раз десять слышал эту фразу, неизменно произносимую точь-в-точь таким же тоном.
– Да-да, конечно, он хороший парень. Я просто желаю ему поскорее разобраться с собой.
– Он разберется.
И обе дружелюбно смотрят на меня. О да, сначала унизили, а теперь оказывают покровительственную заботу, но при всем при том кухня сейчас согрета искренней взаимной приязнью троих людей, тогда как раньше вместо этой приязни воцарилась бы взаимная же озлобленность, и все бы кончилось мамиными слезами, а я бы ушел, хлопнув дверью. Мне больше нравится так, как сейчас; я жутко рад, что Лора здесь, с нами.
Плакаты-объявления. Отличная вещь. За всю мою жизнь у меня лишь однажды возник творческий замысел, и заключался он в том, чтобы устроить фотовыставку таких плакатов. Подготовка экспозиции заняла бы у меня двадцать или тридцать лет, зато результат был бы впечатляющим. Вот, например, вся витрина заколоченного магазина на противоположной стороне улицы увешана ценными историческими документами: плакатами, рекламирующими бой боксера Фрэнка Бруно, антифашистский митинг, последний сингл Принца, какого-то комика родом из Вест-Индии, а еще уйму всяких концертов. Но пройдет всего пара недель, и все они исчезнут, похороненные под зыбучими песками времени – или, во всяком случае, под рекламой нового альбома «Ю-2». Не правда ли, это передает дух эпохи? (Открою вам один секрет: на самом деле я приступил к воплощению замысла. В 1988-м я сделал мыльницей три снимка такой же обклеенной плакатами витрины одного пустующего магазинчика на Холлоуэй-роуд, но потом его кто-то арендовал, и тут мой запал иссяк. Снимки получились хорошими – или, скажем так, неплохими, – но разве кто-нибудь позволит мне устроить выставку из трех фоток?)