Надин старалась отмахнуться от этих волнующих и одновременно пугающих мыслей, пока они медленно брели по буйно веселившемуся Камден-тауну. Заваленные мусором улицы были полны народа и остро пахли фалафелью и пряными сосисками, которые жарили под открытым небом для праздной толпы, вывалившейся из закрывающихся заведений. Диг и Надин прокладывали себе путь меж мятых коробок и пустых банок из-под колы, игнорируя настойчивый шепот наркоторговцев у станции метро.
А вдруг что-нибудь случится? Что тогда? Более неподходящего времени и вообразить нельзя. Завтра ее последний день в Лондоне. В понедельник она уезжает в Манчестер начинать новую жизнь, становиться новым человеком, и так уж ли ей необходимо вступать в отношения, которые привяжут ее к прошлому, привяжут к Лондону? Вместо того, чтобы проводить выходные, гуляя по Манчестеру, заводя новых друзей, истово занимаясь фотографией, она станет непрерывно мотаться в поездах между двумя вокзалами, жить на чемоданах, всегда скучая по кому-то, всегда мечтая оказаться в другом месте.
Нет, этого она не хотела.
Но с другой стороны, вот оно счастье: Диг и она, вместе, без Дилайлы, только они вдвоем — разве не об этом она мечтала?
Она взглянула на Дига. Он оживленно рассказывал о своих планах, о том, как он завоюет музыкальный бизнес. На работу в «Электрогаме» помощником администратора он отвел себе год, максимум полтора, затем он начнет пробиваться в отдел художественной политики. Года два проведет там, а потом вильнет в сторону, в небольшую фирму, куда явится раком на безрыбье и приобретет огромное влияние. Еще через год или около того он откроет гениальнейшую музыкальную группу в мире, сделает себе имя, заработает кучу денег и тогда — вершина его карьеры: «Диггер — Рекордс», его собственная фирма. К двадцати пяти годам он станет миллионером. Все просчитано. Выверено. Нет проблем.
Он искренне верил каждому своему слову: он добьется своего, никаких сомнений — успешная карьера, «Диггер Рекордс», ранняя отставка.
Диг, сообразила Надин, столь же переполнен амбициями и планами на будущее, как и она сама. Для междугороднего романа в его жизни не оставалось места, это более чем очевидно.
Свернув с Кентиш-таун-роуд на Бартоломью-роуд, они двинулись в дому Надин. Она уже решила, что к себе его не пригласит. Родители закатят целое представление: «Привет, незнакомец!», и «Давненько ты не показывался», и «Сколько лет, сколько зим». Дигу придется долго и нудно рассказывать о том, что он делал эти два года, и как поживают его родители. Время было уже позднее, и не стоило разводить канитель, поэтому, когда они подошли к ее дому, Надин остановилась на нижней ступеньке и повернулась к Дигу.