— Правда ли, что вас преследуют в процессе реставрации нападения и вандализм?
— Было несколько случаев, но я бы не назвала это преследованием.
— Как вы прокомментируете утверждения, что в доме живет призрак Дженет Харди?
— Дух моей матери здесь, — Дилли опередила Силлу. — Она любила свою маленькую ферму, и я не сомневаюсь, что ее душа, ее голос, ее красота никуда не исчезли. И мы этому доказательство, — она прижала к себе Силлу. — Ее душа осталась в нас. Во мне и в моей дочери. В каком-то смысле здесь сейчас собрались все три поколения женщин по фамилии Харди. А теперь мы с дочерью пойдем в дом — ей нужно отдохнуть. Я прошу вас, как мать, не тревожить ее. Если у вас есть еще вопросы, мой муж попытается ответить на них.
Она склонила голову к Силле и медленно пошла вместе с дочерью к дому.
— Немного переборщила с материнскими чувствами, — сказала ей Силла.
— Не думаю. Что случилось с деревом?
— Каким деревом?
— Вот этим, с красными листьями. Оно ведь было больше. Гораздо больше.
— Оно было повреждено, болело и умирало. Я его заменила.
— Тут все изменилось. Было больше цветов, — голос Дилли дрожал, и Силла поняла, что теперь она не притворяется. — Мама любила цветы.
— Я посажу здесь много цветов, когда все работы закончатся. — Силла чувствовала, как они меняются ролями, и теперь уже она поддерживала Дилли. — Тебе лучше пройти в дом.
— Да, знаю. Крыльцо было белым. Почему оно не белое?
— Мне пришлось здесь многое переделать. Оно еще не покрашено.
— И дверь другая, — она учащенно задышала, как будто они не шли, а бежали. — Это не ее дверь. Зачем ты все меняешь?
— Дверь пришла в негодность — сгнила и заплесневела. Послушай, мама, последние десять лет за домом почти не следили — как и в предыдущие двадцать. Если все забросить, разрушения неизбежны.
— Я не бросала его. Я хотела его забыть. Но разве я могла?
Силла почувствовала, что мать дрожит, и хотела ее успокоить, но Дилли оттолкнула ее:
— Это неправильно. Все неправильно. Где стены? Маленькая гостиная? И краска не та.
— Я же сказала, что кое-что изменила.
С горящими глазами Дилли повернулась на каблуках своих изящных туфель и посмотрела на Силлу.
— Ты сказала, что реставрируешь дом.
— Я сказала, что восстанавливаю его, — именно этим я и занимаюсь. Делаю его моим, не забывая о его прошлом.
— Я бы никогда не продала его тебе, если бы знала, что ты уничтожишь его.
— Продала бы, — спокойно возразила Силла. — Ты хотела денег, а я хотела здесь жить. Если ты хотела его законсервировать, мама, у тебя для этого было несколько десятилетий. Ты не любишь этот дом — он бередит старые раны. А я его люблю.