— Но я хочу эту уродливую развалюху прямо сейчас. Для себя. Я люблю ее, Силла, как обжора любит пирожные, — он с надеждой улыбнулся ей. — Мы поделим расходы.
— Нет. Мы проявим твердость. Больше никто не претендует на этот дом. Продавец не хочет заниматься перестройкой и ремонтом. Он уступит.
— А может, и нет, — глаза Форда прищурились. — Может, он такой же упрямый, как ты.
— Ладно, тогда вот что, — она откинулась назад, как эксперт за столом переговоров. — Если он не уступит и не примет предложение в течение двух недель, можешь рассчитывать на разделение расходов. Но четырнадцать дней ты будешь тверд.
— Ладно. Две недели, — он сделал еще одну попытку улыбнуться. — Ты когда-нибудь думала об омлете?
— Вряд ли. Но я думала кое о чем другом. Я смотрела на этот большой, мягкий диван — я выбирала диваны — и думала. Представляла, что будет, если я разлягусь на этом большом, мягком диване.
Она соскользнула с табурета, улыбнулась через плечо и направилась к дивану.
— И я задавала себе вопрос, придется ли мне лежать тут одной, наедине с неутоленными желаниями и сладострастными мыслями.
— Сладострастными — это хорошо.
Он обогнул кухонный стол, подошел к дивану и внезапно прыгнул на нее.
— Привет.
Она отпрянула и перевернулась, так что они поменялись местами.
— Похоже, на этот раз я буду сверху. — Наклонившись, она прикусила зубами его нижнюю губу. — Вот так я проявляю уважение к воскресному дню.
— Я жестоко ошибался насчет тебя. — Он провел ладонями по ее телу, по свободной белой футболке. — Силла.
— Ты помятый, сексуальный и… — Она стянула с него футболку с изображением Йоды. — И почти голый.
— Нам не хватает только смывающихся красок. — Он обнял ее и прижался губами к ее губам. — Я скучал по тебе. Проснулся, а тебя нет рядом.
— Я недалеко. — Она прижималась к нему, отстранившись только для того, чтобы он снял с нее белую футболку. Эти чудесные руки, медленные, уверенные руки. — Сюда. Сюда. — Она обхватила ладонями его голову и потянула вниз, пока его губы не прижались к ее груди.
Все сжалось у нее внутри, подобно пружине, чтобы тут же раскрыться.
Она страстно желала его, эти руки, эти губы. Она хотела почувствовать его внутри себя, жаркого и сильного. Она стянула с себя шорты, негромко вскрикивая, когда он ласкал ее, потом со стоном приподнялась и опустилась, впуская его в себя.
Она любила его, двигаясь вверх и вниз, упираясь руками в подголовник дивана. Крепкие, сильные мышцы, волосы цвета меда, яркие синие глаза, такие чистые, что в них отражалась его душа.
Никакой сон, никакая фантазия, никакие мечты и грезы не могли сравниться с ней.