Она отбросила его руку и нашла страницу альбома с богиней-воительницей.
— Это мое лицо.
— И потрясающее лицо.
— А если я скажу, что позвоню адвокату?
Спок, сидевший у ног Форда, зарычал.
— Это будет недальновидно и грубо. Но дело ваше. Не думаю, что вы чего-нибудь этим добьетесь, но, чтобы обезопасить себя, я могу кое-что изменить. Рот побольше, нос немного длиннее. Сделаю ее рыжей — кстати, это неплохая идея. Чуть пошире скулы. Посмотрим, что получится.
Он взял карандаш и открыл чистую страницу. Силла смотрела, как он непринужденно и быстро делает набросок.
— Глаза я оставляю, — бормотал он, не отрываясь от работы. — У вас глаза убийцы. Изменим рот, капельку увеличим нижнюю губу, скулы в форме ромба, удлиним нос. Это приблизительно — но тоже великолепное лицо.
— Если вы рассчитываете уговорить меня…
— Но ваше мне нравится больше. Соглашайтесь, Силла. Кто откажется стать супергероем? Обещаю, Брид будет не более агрессивной, чем подруга Бэтмена.
Она не любила попадать в глупое положение, и она не нравилась сама себе, когда злилась.
— Уходите. Мне нужно работать.
— Я так понимаю, это отказ позировать.
— Понимайте, как хотите, но, если вы не уйдете, я возьму мой волшебный молот и стукну вас по голове.
Он улыбнулся и заметил, что ее руки непроизвольно сжались в кулаки.
— Вот это характер. Ладно, дайте мне знать, если передумаете, — сказал он, закрыл альбом и сунул его в сумку. — Пока, — добавил он и, заложив карандаш за ухо, в сопровождении Спока пошел по дорожке прочь от ее дома.
Она кипела от негодования. Физический труд помогал выпустить пар, но злость все равно никуда не девалась. Ей везет, ей чертовски везет — поселиться в самой глуши и встретить шумного, назойливого и бесцеремонного соседа, не уважающего границ частной жизни.
Ее границ. Ее частной жизни.
Единственное, чего она хотела, — делать то, что хочет, когда хочет и как хочет, и по большей части собственными руками. Она хотела здесь построить не только новый дом, но и новую жизнь. Жизнь на своих условиях.
Силла не обращала внимания на то, что от физического труда ломило все тело. Она даже считала это чем-то вроде почетного знака — как и мозоли.
И, черт побери, она не желала, чтобы каждый ее шаг, каждое ее движение зарисовывались этим художником.
— Богиня-воительница, — вполголоса бормотала она, очищая забившиеся и просевшие водостоки. — Сделай ее рыжей, нарисуй ей коллагеновые губы и огромные сиськи. Все так.
Она спустилась с раздвижной лестницы и, поскольку водостоки были последним пунктом в ее списке дел на этот день, растянулась прямо на земле.