Она будет дома. С Фордом. И со Споком. Ее героями.
— Ты все еще бледная, — сказал он. — Может, лучше было прилечь, а не дышать свежим воздухом.
— Ты тоже бледный, — возразила она. — Ты ведь был ранен.
Он посмотрел на свою перевязанную руку. Поцарапан — более точное определение.
— Да. В конце концов, это круто. Я получил ранение, ворвавшись — опять чуть-чуть опоздав, — чтобы спасти любовь всей своей жизни, прежде чем она спасла себя сама.
— Ты меня спас. Я проиграла. Я расколола ее, — добавила она и пошевелила пальцами. — Но у меня закончились силы. Ты и Спок — храбрая собачка, — она наклонилась, чтобы поцеловать пса, — вы спасли мне жизнь. Теперь вы должны поддерживать ее.
— Именно этим я и собираюсь заняться, — он взял ее за руку. — Я чуть не ошибся домом. Вот что, Силла. Никаких двух домов. Я чуть не ошибся домом. И тогда я мог опоздать.
— Ты все понял, и ты пришел за мной. Можешь рисовать любых героев, каких захочешь. Но мой герой — это ты.
— Герой, богиня-воительница и суперсобака. Нам очень везет, тебе и мне.
— Думаю, да, Форд. Мне так жаль, так жаль Брайана.
— Мы поможем ему пережить это. Мы найдем способ помочь ему.
— Все эти годы она помнила о предательстве. И не могла вынести того, что я сюда приехала. В каком-то смысле этот дом был символом для нас обеих, — она внимательно посмотрела на него — на свой красивый дом, сияющий свежей краской, с блестящими в лучах утреннего солнца окнами.
— Мне нужно было его возродить, а ей нужно было видеть, как он умирает. Каждая новая доска, каждый мазок краски были для нее как пощечина. А праздник? Можешь себе представить, как это грызло ее? Музыка и смех, еда и напитки. И разговоры о свадьбе. Разве она могла это вынести?
— Я знал их обоих всю жизнь, но ничего не замечал. Вот тебе и наблюдательность писателя.
— Они прятали это. Заперли в шкаф. Она смотрела, как Дженет умирает, — Силле все еще было тяжело говорить об этом. — Предательство жило в ней всю жизнь. Когда она переделывала свое тело. Когда растила детей, ходила по магазинам с подругами, пекла печенье, застилала постель. И время от времени она приезжала сюда, чтобы дать этому выход.
— Как тугой поршень.
— Можно и так выразиться. Моя бабушка не кончала жизнь самоубийством. Это будет большой сенсацией. Снимки, статьи, репортажи, а может, и целый фильм. Потом книги, ток-шоу. Куча всего.
— Думаю, теперь я уже имею об этом представление. Предупреждения излишни. Твоя бабушка не кончала жизнь самоубийством, — повторил он.
— Нет, не кончала, — ее глаза наполнились слезами. — Она не бросала мою маму, как та всегда думала. Она купила диван цвета губной помады с белыми атласными подушками. Она оплакивала одного ребенка и ждала другого. Но она не была святой, — продолжала Силла. — Она спала с чужим мужем и без колебаний разбила бы его семью. Или почти без колебаний.