Вспомнив об этом, я решил, что мой ответ должен быть кратким, выразительным и основанным на доводах, в которые я искренне верил. Никакое красноречие или блестяще сформулированные общие рассуждения не произведут впечатления на того, кого Фокс Коннер готов был причислить к гениям.
Вопрос, поставленный передо мной, отличался исключительной сложностью, а мои знания для подхода к нему были, вероятно, эквивалентны знаниям среднего трудолюбивого армейского офицера. Конечно, я прошел военный курс в системе обучения офицеров армии, а вскоре после окончания военного колледжа в 1928 году работал в качестве специального помощника в аппарате помощника военного министра, где мои служебные обязанности быстро расширились до того, что мне приходилось выполнять секретную работу для начальника штаба армии.
На этой должности мне пришлось рассматривать военные проблемы в мировом масштабе и конкретно изучать такие вопросы, как мобилизация и организационный состав армии, роль воздушных и военно-морских сил в войне, механизация войск и острая зависимость всех элементов вооруженных сил от индустриальных возможностей страны. Это последнее обстоятельство имело для меня особое значение, поскольку я глубоко верил, что моторизация и механизация в крупных масштабах и развитие авиации беспрецедентной мощи будут характерной особенностью армий будущего. По этому вопросу я написал ряд исследований в докладов. Имея такие убеждения, я знал, что любые разумные приготовления к войне требуют тщательно разработанных планов быстрой мобилизации промышленности. Годы, посвященные работе такого рода, открыли для меня почти новый мир. За это время я встречался и работал со многими людьми, мнение которых я высоко ценил как в военной, так и в гражданской жизни. Среди таких людей выдающейся фигурой был Бернард Барух, к которому я всегда питал глубокое уважение. Если бы его рекомендации по установлению общих цен и разработанные им организационные планы были оперативно и полностью приняты в декабре 1941 года, то наша страна сберегла бы миллиардные суммы денег и, возможно, выиграла бы время, а следовательно, избежала бы излишних потерь в человеческих жизнях.
От решения подобных задач я ушел в 1935 году, отправившись на Филиппины. Теперь, спустя шесть лет, я снова оказался в военном министерстве. Страна находилась в состоянии войны, и Филиппинам угрожала смертельная опасность.
Так я начал сосредоточиваться на вопросе, поставленном генералом Маршаллом. Для нас обстановка в западной части Тихого океана, как ее нарисовал начальник штаба армии, в данный момент была совершенно угнетающей. Флот не мог предпринимать попыток осуществить какие-либо активные действия вдали от своих баз, и надводные корабли не осмеливались заходить в филиппинские воды. Громкие требования командующих наземными и воздушными силами на Гавайях и на Западном побережье укрепить оборону, усиливаемые истерическими заклинаниями со стороны мэров городов, городских муниципалитетов и конгрессменов, были такими, что для их удовлетворения потребовалось бы значительно больше сил и средств, чем располагала тогда страна.