С началом разработки плана вторжения наши правительства внимательно рассмотрели возможность вовлечения генерала де Голля, находившегося тогда в Лондоне, в планирование операции "Торч". Части под его командованием принимали участие в злополучной экспедиции против Дакара, где высадившиеся войска были вынуждены в беспорядке отступить ввиду серьезного сопротивления местного французского гарнизона. Англичане всегда считали, что эта неудача была результатом утечки информации из лондонской штаб-квартиры де Голля. И мы получили указания от своих двух правительств, возможно отданные под влиянием этого неудачного первого опыта, ни при каких обстоятельствах ничего не сообщать генералу де Голлю относительно планируемой операции.
Имелись подтверждения нашего предположения, что присутствие генерала де Голля в войсках первого эшелона десанта может вызвать решительное сопротивление со стороны французских гарнизонов. В ходе планирования операции в Лондон шел постоянный поток информации от консулов и других должностных лиц, которых наш государственный департамент держал в Африке на протяжении всей войны. Из этой информации явствовало, что кадровый состав офицерского корпуса французской армии в то время рассматривал де Голля как вероломного офицера. Его положение в глазах участников зарождавшегося движения Сопротивления было совершенно иным. Однако в тот момент участники движения Сопротивления, в частности в Африке, еще не ясно представляли себе пути и цели своих действий, и их усилия были малоэффективными. Поэтому нам нужно было в качестве первой задачи обеспечить себе поддержку со стороны французских вооруженных сил в Северной Африке.
Нетрудно понять, почему де Голля не любили в рядах французской армии. Во время капитуляции Франции в 1940 году офицеры, оставшиеся в армии, согласились с создавшимся положением и приказами, исходившими от своего правительства, и прекратили сражаться. С их точки зрения, если курс, избранный де Голлем, был правильным, то каждый французский офицер, подчинившийся приказам своего правительства, являлся просто трусом. Если де Голль был преданным французом, то они должны были считать себя малодушными. Естественно, что офицеры предпочитали думать о себе не в таком плане; они скорее были склонны считать себя лояльными французами, выполняющими приказы соответствующих гражданских властей, а отсюда вытекало, что они официально и лично считали де Голля дезертиром.
Тем не менее было известно о сильных антинемецких и антифашистских настроениях в Северной Африке даже среди некоторой части армейских офицеров. Считалось возможным, что, если бы удалось на начальной фазе наступления на побережье создать достаточно мощную демонстрацию силы, все эти офицеры могли бы решать, что их честь сохранена символическим сопротивлением, и, покорившись неизбежному, присоединились бы к общей борьбе против традиционного врага, который в 1940 году поставил их в унизительное положение. Это была сложная и неопределенная обстановка, однако сохранение в полной тайне от французов в Лондоне наших приготовлений являлось твердой линией двух правительств. Дополнительным и наиболее важным побудительным мотивом для сохранения такой секретности считалось то обстоятельство, что только полная внезапность может обеспечить успех всего предприятия. Чем меньше людей знало что-либо об этом деле, тем лучше.