— Что это значит? — На всякий случай Саша опустил руку в карман и сжал рукоять пистолета.
— Это значит, что все кончилось, Александр Евгеньевич, — сказал спокойно Леонид Юрьевич. — Предвестник мертв.
— Но ведь… то есть… Предвестник — это вы… Леонид Юрьевич отрицательно покачал головой:
— Нет, не я. Вы ошиблись. Извините, Александр Евгеньевич, что пришлось подвергнуть вас таким испытаниям. Надеюсь, вы сумеете нас простить. Теперь поезжайте домой. Вас никто не будет искать, даю слово. Никаких убитых женщин, убитого Андрея, убитого Кости. Поезжайте.
— Постойте, постойте, постойте… — Он поднял руку. — Я, наверное, чего-то не понял… Теперь, когда Предвестник мертв, — Саша указал на распростертое у его ног неподвижное тело Потрошителя, — разве я… То есть разве Гилгул не должен умереть? — Мужчины почему-то переглянулись. Саше это не понравилось. — Постойте, вы же сами говорили, что, когда кровь Предвестника прольется на Святую землю, Гилгул получит свободу. Или это не считается? Если не я его убил? Но ведь, по-моему, вы сказали, главное — чтобы кровь его… Леонид Юрьевич сделал шаг вперед.
— Вы так ничего и не поняли? — спросил он медленно и очень тихо. — Александр Евгеньевич, вы — не Гончий.
— Как не… — Саша неуверенно улыбнулся и посмотрел на Леонида Юрьевича, затем на его спутника. — Вы шутите? Это что, шутка такая?
— Нет, это не шутка.
— А кто же я тогда?
— Вы? Вы — Александр Евгеньевич Товкай, психиатр. Настоящий Гончий перед вами, — Леонид Юрьевич кивнул на изменившегося пропойцу. — Извините, мы не хотели делать вам больно, но речь шла о спасении мира. Вы же несколько дней побыли в шкуре Гилгула и должны понимать…
— Да нет же! — закричал Саша и в отчаянии затопал ногами. — Нет! Гилгул я! Я!!! Я же вспомнил!!! Я сам все вспомнил!!! И про Лота, и про Каску, и… я ведь все помню! Леонид Юрьевич грустно посмотрел на него:
— Александр Евгеньевич, я все-таки Ангел. Вы должны были быть абсолютно убеждены в том, что Гончий — вы. Иначе Предвестник никогда не пришел бы с вами на Святую землю. Он был очень осторожен. А что касается воспоминаний… В этот момент Саша ему поверил и все-таки, еще на что-то надеясь, выкрикнул зло и надрывно:
— Вы еще скажите, что они фальшивые!
— Нет. Они настоящие, — вздохнул тот. — Только не ваши.
— А чьи же?
— Гилгула. Подлинного Гилгула. Гончего.
— Я вам не верю!
— Александр Евгеньевич, ну что вы как дитя малое, право слово, — сказал Леонид Юрьевич. — Посмотрите на себя критически. Неужели вы думаете, что Он остановил бы выбор на таком человеке?
— На каком это «таком»? — мертво спросил Саша.