— Мы подобрались к этому психопату почти вплотную, — ответил Волин. — Сейчас нельзя передавать дело. Оно наше. Мы начали его и практически довели до конца.
— Предоставьте мне решать, что можно, а что нельзя! — вдруг рявкнул «Главный» и хлопнул ладонью по столу. Испуганно звякнул стакан, до половины наполненный чаем. Покатилась и упала на пол ручка. — Что позволяют себе ваши люди? Этот ваш… как его… — «Главный» заглянул в листок. — …Смирнитский. Вам известно, что он натворил сегодня? Создал аварийную ситуацию на дороге. Подверг опасности жизни людей. По его вине покалечены четыре машины, принадлежащие частным лицам. Вы представляете себе, какие последствия может иметь подобный поступок? Угон служебного автотранспорта! Это же уголовное дело.
— Мой сотрудник Александр Смирнитский выполнял прямой приказ непосредственного начальства, — твердо и спокойно заявил Волин. «Главный» откинулся в кресле, прищурился, протянул:
— Та-а-ак. Чей же это был приказ?
— Мой.
— Угу. И что же именно вы приказали своему сотруднику?
— Взять служебный автомобиль и отправиться к точке, в которой, по нашим расчетам, должно было состояться очередное убийство.
— Вы отдали такой приказ? — брови «Главного» поползли вверх.
— Именно, — Волин выглядел едва ли не безмятежным. — Под свою ответственность. Он никогда не действовал необдуманно и сейчас четко осознавал, что рискует куда меньше Саши. Одним из «пунктиков» «Главного» был показатель моральной устойчивости. Он старался лишний раз не выносить сор из избы. Но вовсе не потому, что привык решать проблемы самостоятельно, а потому, что боялся державного гнева начальства. Вот и сейчас «Главный» постарается замять дело с угоном служебного автотранспорта, чтобы не подставлять своего сотрудника и тем самым не портить отчетность прокуратуры в целом. Другой вопрос, что с этими авариями Саше придется разбираться со своим начальством самому. И все-таки это проще, чем отбиваться от угона. Хотя, если быть до конца честным, Волин рассчитывал на программу-максимум. А именно: «Главный», обладая, как большинство верных оруженосцев, немалыми связями в московских юридических кругах, постарается и вовсе спустить все на тормозах, чтобы фамилия Волина, как старшего группы, не фигурировала в пересудах.
— Волин, ты хоть понимаешь, чем может обернуться для тебя эта «своя ответственность»? — спросил «Главный» с тихой угрозой в голосе. — Подумай. Тут не просто выговором пахнет. Тут пахнет уголовным делом. Волин развел руками. Что поделаешь? Пахнет так пахнет. Хотя лично он, Волин, никакого запаха не чувствует.