– Пришли в самое время, – сказал инспектор Каркл, обернувшись. – Производство дымит полным ходом!
Розниек старался укоротить шаг, чтобы не наступать на пятки низкорослому Карклу.
– Надо было прихватить с собой понятых, если придется составлять протокол, – озабоченно сказал он.
– Найдем. Там, глядишь, и будущие подсудимые найдутся, не то что свидетели.
Замыкавший шествие лейтенант Стабинь прибавил шагу.
– Судя по всему, на хуторе сегодня гостей не ждут. Сюрприз будет что надо.
Заросший крапивой и бурьяном забор местами был повален, местами выломан. Сотрудники незаметно обошли полосы яркого электрического света, падавшего из окон.
– Подежурь здесь, – шепнул Стабиню Каркл, – а мы рванем в дом. Один справишься, если кто вздумает выпрыгнуть в окно?
– Как-нибудь! – буркнул Стабинь, нырнув в густые кусты.
Каркл поднялся на щербатое крыльцо и, лезвием ножа приподняв щеколду, открыл заскрипевшую наружную дверь. Затем он резко распахнул настежь дверь в комнату! У Розниека создалось впечатление, что ему из темноты кинозала представился застывший финальный кадр детективного фильма: трое мужчин в ярко освещенной комнате, словно по команде вскочившие на ноги, испуганно таращат глаза на внезапно появившихся оперативных работников. Первым опомнился Ошинь. Он неспешно вновь опустился на кровать, Достав трубку, стал сосредоточенно набивать ее табаком, будто в данный момент для него более важного дела не было.
Лаурпетерис и Дайнис Калниетис продолжали стоять. Их побагровевшие от выпитого самогона лица сохраняли выражение замешательства.
Посреди комнаты вовсю бурлил самогонный аппарат.
– Так вот какие верши ты ходил проверять рано утром в четверг. Так, что ли, Дайнис? – энергично шагнул вперед Розниек.
Дайнис, опустив глаза, покраснел еще больше, но молчал.
– Кому ты нес в то утро самогон? – продолжал Каркл начатый допрос. – Где спрятал его по дороге?
Вопрос прозвучал столь грозно, что оставить его без ответа Дайнис не решился.
– Родителям и дяде Екабу, – промямлил он!
– Давай, давай, рассказывай, не стесняйся. Скажи, сколько сивухи перетаскал леспромхозовцам в то утро и раньше? Почему занимался подобным промыслом? Сколько тебе Лаурпетерис за это платил? Говори, говори, не отмалчивайся. А не то упрячем куда положено, там у тебя язык быстро развяжется.
– А… мне рассказывать нечего, – заикаясь, пробурчал подросток. – Я и в тот раз хотел прокурору рассказать, только побоялся, – поглядел он в сторону Ошиня и Лаурпетериса.
– Это в какой же "тот раз"? – усмехнулся Розниек. – Уж не в тот ли, когда в лес удрал от прокурора Кубулиса?