Покой. Наконец-то покой. Все! Аминь!
«Ты опять за дровами? — проскрипела Кугура. — Может, хватит на сегодня? А прислугу ты распустила, вот мне не приходилось носить дрова. С горничными нельзя либеральничать. Когда мы жили в Люцерне… Нет, кажется, в Цюрихе… Я была вынуждена нанять домработницу, дети еще пешком под стол ходили, а у нас с мужем все время, каждая минута уходила на оргработу. Нам было поручено без лишнего шума приобрести типографское оборудование и по частям переправить его через границу. Я никак не могла понять, почему мне попадаются презлющие домработницы и ни одна из них не держится дольше месяца. Как-то пожаловалась на свое горе княгине, жившей по соседству и тоже бывшей замужем за революционером. „Вы сидите с кухаркой за одним столом? — рассмеялась княгиня. — Удивительно, что они по месяцу у вас выдерживают. Во-первых, на кухне она может досыта есть что душе угодно, а ваше присутствие ее сковывает, ей стыдно наедаться. Во-вторых, человек согласен служить лишь более значительной персоне, чем он сам. Служить высокопоставленному лицу — это честь, а прислуживать ровне — унизительно. Вы унижаете человека по десять раз в день и удивляетесь, что он ищет работу в другом месте. И не надейтесь, подарки не спасут положение, они лишь приведут к новым унижениям и переживаниям“. Следующая кухарка отработала у меня вплоть до того дня, когда мы покидали Швейцарию, и на перроне заливалась слезами, так ей было жаль расставаться с госпожой. Если бы она знала, как я измучилась, изображая светское высокомерие!»
К лешему этот дурацкий спектакль, поставленный для одного зрителя, себя самой! Райво в гробу, мир его праху и сему дому! И никаких проблем.
Не убрав со стола, Зайга поднялась в спальню. Кровать была застелена белыми накрахмаленными простынями, уголок одеяла отогнут.
Она влезла в ночную рубашку, открыла книгу, прочла полторы страницы, но не запомнила ни слова, мысли ее блуждали где-то далеко.
Выключила свет, закрыла глаза, но не смогла заснуть. Она прислушивалась, как ветер буйствует за стеной и швыряет на крышу сухие ветки.
Нет, я обязательно куплю добермана! Завтра же попрошу шофера, и он сделает, он все может, у него всюду дружки и связи.
Часы показывали далеко за полночь, а она все еще ворочалась с боку на бок и никак не могла уснуть.
…Окна родильного отделения над парадным подъездом кирпичного здания с башенками и флюгерами. Больничный сад разросся и напоминает парк. В хорошую погоду по дорожкам прогуливаются больные в серо-голубых фланелевых халатах до пят и широких пижамных штанах в полоску, которые почти всем не по размеру. Одни гуляют в одиночку, другие вышагивают в окружении свиты родственников. Связь с внешним миром обитатели больничного корпуса поддерживают через парадную дверь, и тот, кто сидит у окна, видит, как подъезжают машины «скорой помощи», санитары везут на тележках обед в больших армейских термосах, деловито снуют медсестры.