— Один, указывая пальцем на ваш дом, сказал другому: он здесь живет.
— Хорошо, — отвечал этот.
— Он почти почти никогда не выходит один, — продолжал первый, постарайся же не терять его из виду, а когда ты хорошо узнаешь все его привычки, остальное уж будет мое дело.
— Какой-нибудь приятель Брикетайля, должно быть, хочет затеять со мной ссору, — заметил Югэ равнодушно.
— А потом? — спросил Коклико.
— Потом первый ушел, а другой вошел вот в ту таверну напротив, откуда видна дверь вашего дома.
— Шпион значит! А сегодня утром ты его опять видел?
— Нет, а как только увидел вас, прибежал рассказать, что я подслушал.
— Спасибо, и будь уверен, пока у меня в кармане будут деньги, и ты будешь получать свою часть. А если теперь те же личности придут сюда и станут тебя расспрашивать, будь вежлив с ними и отвечай, что ни у кого нет таких регулярных привычек, как у меня: встаю я, когда придется, а возвращаюсь, когда случится. А если этих сведений им покажется мало, то попроси их так же вежливо оставить свои имена и адрес: я скоро сам к ним явлюсь.
Коклико почесывал голову. Он принимал вещи не так беззаботно, как Югэ, с тех пор, как Брикетайль показался в Париже, ему только и грезились разбойники и всякие опасные встречи. Кроме того, он не доверял и графу де Шиврю, о котором составил себе самое скверное мнение.
— Ты останься дома, — сказал он Кадуру, который тоже собирался идти за графом, — и смотри, не зевай.
— Останусь, — сказал Кадур.
Потом, погладив мальчика по голове, Коклико спросил его:
— А как тебя зовут?
— О! У меня только и есть что кличка!
— Скажи, какая?
— Меня прозвали Угренком: видите, я от природы такой проворный, быстро бегаю и такого маленького роста, что могу пролезть повсюду.
— Ну, Угренок! Ты мальчик славный! Сообщай нам все, что заметишь, и раскаиваться не будешь.
И, попробовав, свободно ли двигается у него шпага в ножнах, он пошел вслед за Югэ.
А Югэ, как только повернул спину, уже не думал вовсе о рассказе мальчика. Он провел вечер в театре с герцогиней д`Авранш и маркизой д`Юрсель, которые пригласили его к себе ужинать, и вернулся домой поздно. Кадур глазел на звезды, сидя на столбике.
— Видел кого-нибудь? — спросил Коклико, пока Югэ с фонарем в руке всходил по лестнице.
— Да!
— Он с тобой говорил? Что сказал?
— Всего четыре — пять слов.
— А потом, куда он делся, после этого разговора?
— Пошел принимать ванну.
Коклико посмотрел на Кадура, думая, не сошел ли он с ума?
— Ванну? Что ты толкуешь?
— Очень просто, — возразил араб, который готов был отвечать на вопросы, но только как можно короче. Я лежал вот там. Приходит человек, смотрит: солдат пополам с лакеем. "Это он!" сказал мне мальчик. Я отвечал: "молчи и спи себе". Он понял, закрыл глаза, и мы оба захрапели. Человек проходит мимо, взглядывает на меня, видит дверь, никого нет, вынимает из кармана ключ, открывает замок, добывает огня, зажигает тоненькую свечку и идет вверх по лестнице. Я за ним. Он уже там.