Наконец, проводник остановился.
Сразу же из темноты вынырнули две фигуры.
— Здорово, фрайер, с прибытием тебя.
«Фигуры» стиснули Колокольчикова с двух сторон, профессионально ощупали его. Пистолет из наплечной кобуры перекочевал в карман грабителя.
— Гляди-ка, у фрайера — «машинка»? — деланно удивился один из напавших. — Мент, что ли… Да ты не штормуй, падло, мочить тебя не будем. Сичас поедем на одну хату, побазарим… Малец, — обратился он к «проводнику», который снова возвратился к любимому занятию — очишению носа, — подгоняй тачку…
Пацаненок кивнул и растворился в темноте.
Бандиты, попрежнему стискивая безвольного старшего лейтенанта, закурили. Вилен жадно впитывал в себя аппетитный дымок — ему страшно хотелось курить, но попросить он не решался.
— Да ты не тряси штанами, не марай бельишко, — миролюбиво посоветовал более рослый. — Ишь, даже сбледнул с лица, бедолага, — приблизил он конопатую физиономию вплотную к лицу Вилену. — Ништяк, фрайер, жить будешь. Ежели, конешное дело, сговоримся, — многозначительно добавил он.
Колокольчиков растерял всю присущую ему самоуверенность, ему хотелось заорать в полный голос, заверить бандитов в своей благонадежности и преданности. Но остатки недавнего любования самим собой, горделивых мечтаний о внеочередном присвоении звания «капитан», о славе и уважении со стороны товарищей по работе все ещё копошились в нем. Где то на дне черной пропасти отчаяния они погибали под давлением жажды жизни. Неважно в каком качестве — честного человека, предателя, мафиозной подстилки. Главное — жить!
Он знал, слова о том, что плененному офицеру Службы безопасности, якобы, сохранят — обычный грим, скрывающий ожидающую Вилена расправу. Что перед этим все остальное: долг, преданность, честность? Фикция, туман, не больше.
Выйдет невредимым из этой передряги — никаких больше операций, обысков, вообще, выездов из управления. Удел Вилена — письменный стол, картотека, обслуживание генерала. Попросит отца — Колокольчиков-старший позвонит кому надо, нажмет на все педали. Сына оставят в покое, даже немедля нашлепают на погоны капитанские звездочки. Без проведения опасных экспериментов…
— Почему молчишь, падло? — неожиданно озлобился конопатый. Острый нож проколол одежду и больно кольнул бок. — Тебя спрашиваю, мент поганый.
— Я — не мент, — подобострастно прохрипел Колокольчиков, выталкивая из горла застрявший там «ватный тампон». — Мы ловим государственных преступников, шпионов, не…
Едва не сказал обидного для напавших на него словечка «бандитов», во время прижал язык.