Но сейчас Негодин говорил не с начальником и сыщиком — с больным человеком, перенесшим тяжелейшую операцию. Пришлось многое смягчать, многое недоговаривать. Но и в максимально смягченном виде преподнесенные Панкратову новости оставались крайне тревожными.
— Пока ты не «станешь на крыло» — поохраняем, никто до вас с Танькой не доберется. Потом придется покинуть Москву… Не навсегда, конечно, — на время…
Лифт занят и Таня не захотела ожидать его освобождения — побежала по лестнице. Каблучки задорно выстукивают по ступеням веселую мелодию, настроение безоблачное. А откуда взяться грозовым тучам? Она любит и любима, страхи и неприятности — позади. Как страшный сон иногда вспоминается бегство с родителями из развороченного Азербайджана, их гибель, одиночество, пребывание в заведении «досуга для состоятельных мужчин», хозяйка которого мадам Ведьмина обучала новую проститутку профессии продажной любви…
Но тогда самое ужасное таилось впереди. Особняк Пузана, где она и ещё шесть подневольных девушек возбуждали полуимпотента, а потом гасили это возбуждение…
Господи, какая мерзость, как она пережила все это?
Все прошло, все позади, уговаривала себя Таня, никогда не возвратится — лучше смерть, нежели положение «снотворной» — так именовались в особняке «персональные хозяйские лярвы».
Для того, чтобы прогнать тягостные воспоминания существовал безотказный способ — вызвать в памяти образ Андрюши, всегда улыбающегося, щедрого на доброту и ласку, посланного ей самим Создателем. Испытанное не раз «средство» помогло и Татьяна выпорнула из подъезда радостная и бодрая.
Лейтенант Гена, так в шутку именовала оперативника девушка, развалился на утлой для его солидных габаритов скамейке и вдумчиво изучал двух алкашей, которые расположились по соседству, прямо на траве. По мнению сыщика, они слишком долго «раскочегаривают» одну единственную бутылку. Любой уважаюший себя алкаш давно уговорил бы по крайней мере три «пузыря», а эти…
Может быть, просто играют роль пропойц?
— Присоединяйся, мужик, не пожалеешь, — с тягучим надрывом тянул один из них, показываая на неполную бутылку. — Скучно, небось, на лавочке одному, а у нас — природа.
— Не хочу, — односложно ответил Гена, фиксируя настороженным взглядом сутулого парня, тоже заинтересовавшегося алкашами. — Мне и здесь хорошо…
— Не ценишь ты, мужик, Божьей благодати, — осуждающе поддержал собутыльника второй выпивоха. — Девку дожидаешься или — от безделья?
— Или, — коротко согласился Гена.
Сутулый парень заложил руки в карманы помятых брюк и медленно пошел по тротуару.