Права мать, ох, и права же! Жаден Петька до женского сословия, ни одной юбки мимо не пропустит, чтобы не оглядеть да ощупать. Редко дома ночует, стервец, больше спит на чужих подушках.
— Порешили — женись, охломон, — обозначил свое согласие Корнев. — Съездим в тайгуе, приволокем бревен, подправим избу и свадебку справим. По человечески, по корневски, так штоб Сидоровка запомнила: Павлуха не чета жадюгам. Таким, к примеру, как дружок твой закадычный, дерьмовый Артюшка с грязным языком…
Ехидный Артемка в»елся в печенку Корневу с тех пор, когда таежник обмишурился с древним скитом, Да так в»елся, что при одном виде парня у немолодого мужика «кишки брехали» и мосластые руки сжимались в пудовые кулаки.
— А к чему, батя, ехать в такую даль? — развалившись на сене, устилавшем дно телеги, спросил Петруха. — Иди рядом с Сидоровкой осины не те? Токо лошадей мучишь…
Телега ползла по раскисшей дороге, переваливаясь с боку на бок, разбрызгивая грязную воду.
Взорванные невесть какой сатанинской силой избушки древнего скита все ещё привлекали к себе Корнева. Будто почерневшая, обожженная земля таила в себе некий магнит. Отсюда и желание поглубже забраться в таежную глухомань, где растут такие же деревья, как и рядом с поселком.
— Неохота на зуб к милиции да лесникам попадаться, — не глядя на сына, пробурчал Корнев. — Они нынче злые — мигом засудят. Кажный пенек метят, за кажной веткой глядят… Около скита ходить боятся — нечистое место…
— А ты не боишься?
Павел подхлестнул заленившуюся кобылу.
— Оттучился я бояться, паря. С тех самых пор, как нелюди отстреливали меня из автоматов…
Помолчали. Петруха мечтал о предстоящей свадьбе, отец вспоминал схватку с неизвестными. Бог миловал, промахнулись тогда бандюги, не достали пулями. Все же, интересно, зачем понадобилось им убивать мирного охотника?
Сколько не размышлял об этом Корнев, сколько не придумывал причин, все они сходились в одну точку: он стал нежелательным свидетелем откровенного разговора лобастого мужика со стариком, запуска в небо какой-то ракетки.
— Слыхал, взорвали не токо избушки скита — райотдел на распыл пустили, — Петруха сменил неприятную для отца тему. — Тихо раньше было у нас, ныне — закружилось. В том райотделе, бают, следователя, прокурора да уловленного бандюгу — в лохмотья.
Корнев насторожился. О взрыве в милиции он, конечно, слышал от баб, возвратившихся из райцентра, где они сбывали мороженную ягоду и разную всячину, покупали немудренные наряды. Но вот о гибели ментов и бандюги не было сказано ни полслова.
— Откуда знаешь?