— А кто тебе сказал, что мужик, который откинул копыта кем-то отравлен?
Васин сбросил очки, принялся протирать их. Кажется, он не знал, что ответить. Сослаться на меня интеллигентность не позволяет. Не подставить — подставиться самому. Нерешительно молчал. Ствол автомата медленно поднялся и застыл на уровне его затылка.
— Повернись, вонючка!
Доктор повернулся и… заглянул в автоматное дуло. Неизвестно, что он там увидел, но язык немедленно пришел в движение. Честно и правдиво выложил высказанные мной предположения. Заодно — настоящую мою профессию, которую он узнал у Ленки.
От главврача действительно воняло. Смесью гнусной трусости и испражнений. Стоящая рядом с ним медбабуля поморщилась и отодвинулась.
Главарь принялся копаться в груде документов. А чего, спрашивается, искать, когда мое служебное удостоверение лежит перед глазами. Издевается или проверяет на выносливость? Проверяй, подонок, проверяй пока не надоест. И не такие, как ты, копались в сыщицком нутре и докапывались до немалого срока.
— Ха, мент! _ выкрикнул, будто сплюнул бандит. И в этом выкрике столько мерзкого торжества, что меня передернуло. — Сыскарь, сявка вонючая…
Посыпались такие сравнения и определения, что впору уши затыкать. Я покосился на Крымову — как она реагирует на поток грязной брани? Нормально реагирует, не морщится и не краснеет. Наоборот, побледнела. Бледность у Лены — выражение максимального презрения.
— Женщина может сесть, — милостиво разрешил бандит, исчерпав весь свой запас ругани. — На Кавказе красивых женщин уважают. Не то, что — разных потаскушек, — последовал пренебрежительный жест в сторону «приклеенных» к стене медсестер. — Стариков мы тоже любим, — мотнул он головой в сторону Васина и террорист силой усадил врача рядом с Леной.
— Остальные постоят, подумают. Может быть, в последний раз подумают. Не согласятся власти с нашими требованиями — понесут свои грехи к аллаху… Как думаешь, донесут, не устанут? — неожиданно обратился главарь к одному из двух находящихся кабинете боевиков.
— А мы их будем парами отправлять. Один устанет, другой поможет, — в унисон начальнику посмеялся тот.
И было в этой шуточке такое пренебрежение к человеческой жизни — впору взвыть от безысходности. Не мне, конечно, я такого навидался и наслушался, общаясь с блатным миром, что душа окаменела.
Васин сидел на краешке стула, готовый по первому призыву подскочить и броситься в указанном напраалении. Крымова прошлась по комнате. Будто королева по дворцовым аппартаментам. Величаво опустилась в единственное кресло с обшарпанным сидением и вытертыми подлокотниками. Села и вопросительно вздернула тонкие бровки. Дескать, я сделала то, о чем меня попросили, что дальше? Почему присутствующие не падают на колени и не поют гимны?