— Нет, вроде жив.
Иванов был жив, хотя и был ранен. Пули попали ему в плечо и правую сторону груди. Генерал Трофимов в этом случае сказал бы: “Везет дуракам — пять пуль в башку, но мозг не пострадал”. Но это было не везение, это была логика боя. Просто когда видят направленное в лицо оружие, стреляют по руке, удерживающей оружие. Куда и стрелял полицейский, с целью лишить возможности противника нажать на спусковой крючок.
— Давай сюда врачей. Срочно!
Бой был закончен, и вместо инстинкта самосохранения заговорили параграфы служебных инструкций. Согласно которым нужно было приложить максимум усилий для спасения жизни пострадавшего. В том числе пострадавшего преступника.
В квартиру, опасливо оглядываясь, поднялись медики, вкололи Иванову обезболивающее, положили на носилки и понесли в машину. Не одни понесли. Их сопровождал эскорт полицейских, по трое с каждой стороны носилок. Потому что раненый был не просто раненым, а был Ивановым.
Вслед за Ивановым вынесли трупы полицейских — троих из квартиры и одного с улицы. Их засунули в длинные пластиковые мешки, застегнули молнии и понесли к труповозкам.
Эти носилки никто не сопровождал, перед этими носилками все молча расступались.
— Шестьдесят один, — тихо прошептал Пьер Эжени, когда печальная процессия проходила мимо.
— Что шестьдесят один? — не расслышал стоящий рядом Карл Бреви.
— Пятьдесят пять плюс шесть получается шестьдесят один.
— Почему шестьдесят один? Пятьдесят девять, — сосчитал Карл Бреви черные мешки.
— Еще снайпер, который был раньше, — напомнил Пьер. — И труп на четвертом этаже.
— Его тоже он?
— Он. Там кругом отпечатки его пальцев.
— Тогда шестьдесят один, — согласился Карл Бреви.
— Но теперь все, — жестко сказал Пьер Эжени. — Теперь счет закончен...
На ближайшем перекрестке пути убийцы и его жертв разошлись. Блаженно улыбающегося под действием наркотиков Иванова понесли направо к машине “Скорой помощи”. Полицейских в мешках — налево.
Иванов опять вышел сухим из воды. В который раз вышел. И опять разменяв свою жизнь на пять чужих.
Но теперь все... Теперь уже точно — все!..
В монтажной царил напряженный хаос. Вечерние новости должны были пойти в эфир через четверть часа, а между новостным блоком и культурой образовалась дырка. Обычно там шел столь любимый зрителем криминал, но сегодня как назло в стране никого не застрелили и не взорвали.
Вернее, одного взорвали, но потом оказалось, что он отделался легким испугом, и сюжет пришлось срочно вырезать.
— Тоже мне киллеры, мать их!., работать разучились! — возмущался выпускающий редактор. — Ты посмотри, может, там что-нибудь еще есть, хоть даже бытовуха? Может, кто-нибудь кого-нибудь зарезал или отравил, желательно не меньше двух.