— Мама! — орет лупоглазая девчонка из дома напротив и, подбегая ко мне, выхватывает куклу. — Мама, она украла мою Лялю!
Я вырываю куклу обратно, толкаю лупоглазую в грудь, она падает, ударяется головой о бортик песочницы. Разъяренными фуриями налетают две мамаши — ее и моя.
— Это моя кукла! — ору я, прижимая сокровище к груди.
Мамаша лупоглазой одной рукой подхватывает дочь, другой вцепляется в яблоко раздора, причитая:
— Ты не ушиблась, детка? Отдай сюда, дрянная девчонка! Это наше! Нам папа из Германии привез!
Мама (моя) отвешивает мне оплеуху и тоже пытается отнять куклу. Не выпуская из рук сокровище, я падаю в песок, брыкаюсь, кусаюсь, извиваюсь… В конце концов кому-то из мамаш удается вырвать у меня изрядно потрепанное немецкое чудо. Лупоглазая, глотая слезы, удаляется с добытым в яростной схватке трофеем, а меня волокут домой наказывать.
— Зачем ты украла куклу?
— Я не крала! Мне Гелена подарила!
Думаете мне поверили? Мама даже разбираться не стала, только лишнего всыпала за то, что я оговорила ни в чем не повинную девочку.
И таких иллюстраций я могу привести с десяток. Гадине Гелене всегда удавалось выйти сухой из воды. А первые несколько раз даже вернуть мое расположение. У нее был такой невинный, такой доброжелательный вид! Разумеется, она не крала куклы, она просто нашла ее и захотела подарить мне. (Кстати, после того случая я в куклы больше никогда не играла.) И как я могла подумать, будто это она передала воспитательнице мой нелицеприятный отзыв? Наверное, нас подслушали другие дети и наябедничали Валентине Михайловне. И вовсе она не хотела поссорить меня с Толькой Селивановым! Откуда ей было знать, что я полезу в драку, услышав, как он меня обзывает? Ах, он говорит, что не обзывал? Ну конечно, ему стыдно признаться, ведь вы дружили!
Со временем у меня выработался иммунитет. Чем ласковее говорила со мной Гелена, тем подозрительнее я к ней относилась и откровеннее грубила. К школе мы были уже смертельными врагами. Обольстительная Гелена без труда навербовала себе сторонников в классе и среди дворовой ребятни. Я стала объектом постоянной травли.
— Варя — гнусная харя! Варвара из кошмара! — вопили, завидев меня, ее прихвостни. Я бросалась в драку. Общую свалку разгонял дворник или школьная уборщица. В последнем случае меня за ухо тащили к завучу. Маму в очередной раз вызывали в школу. Гелена, как всегда, оставалась чистенькой. Боже, как я ее ненавидела!
Наверное, я бы спятила на почве этой ненависти, если бы не Лида — светлый ангел моего детства. Как-то она приехала в гости, когда мы с мамой в очередной раз выясняли отношения по поводу моего «безобразного поведения». Я стояла в углу, почти физически ощущая, как горят из сумрака мои глаза (фонарь под глазом ни при чем), и кусала губы, изо всех сил пытаясь сдержать слезы.