А может, В. все-таки обманул Уварову? Может, он ни в какой фирме не работает? Снял на месяц помещение под офис, нанял девицу на телефонные звонки отвечать — вот тебе и фирма. Да, но аренда помещения под офис стоит немало. И зарплата девице — какие-никакие, а все же деньги. А если расходы не окупятся? Если бы Уварова отказалась выйти за него или просто не упомянула о своих деньгах? Все усилия и затраты — коту под хвост?
Вот если бы В. был профессиональным мошенником и обрабатывал по несколько дамочек зараз…
Санин подскочил. Конечно! Почему он сразу не подумал?
На следующий день он приступил к изучению сводок происшествий по городу, начиная с января. После двух недель каторжного труда, бесчисленных звонков, разъездов и просмотра нескольких перспективных дел у него возникло искушение все бросить. Ничего похожего на свой случай он не нашел.
Но великие сыщики не сдаются. Санин поднял материалы за прошлый год. И сразу нашел то, что искал. Во всяком случае, внешне все выглядело очень похоже.
Бирюкова Любовь Ивановна, тридцати семи лет. Работница одного из московских хлебозаводов. Найдена мертвой на скамье в парке. В кармане — предсмертная записка.
Санин связался с ОВД округа, на территории которого имело место происшествие, и вышел на оперативника, расследовавшего этот случай.
— Да самоубийство, типичное самоубийство! — заверил тот. — Накачалась снотворным, запила коньячком. Записку оставила: «Никого не вините. Я сама так решила». Нет, подписи не было, но писала она — точно. Заключение экспертизы… Деньги? Ну, лежало сколько-то на книжке… Не помню сколько, но ради такого наследства не убивают, ты уж мне поверь. Точно, мать у нее преставилась чуть меньше года тому… Мы и решили, что покойница того… не перенесла… Да приезжай, если тебе нужно, только, по-моему, копать здесь нечего.
Однако Санин нашел, что копать. Бирюкова была родом из Подмосковья. Ее родители прожили в деревне до конца дней и последние несколько лет фермерствовали. Завели небольшое тепличное хозяйство, выращивали цветы и овощи. После смерти матери, которая пережила отца всего на полтора года, Любовь Ивановна продала дом, участок, оборудование и теплицы за 50 тысяч долларов.
Куда девались деньги, никто из знакомых Бирюковой не знал. Она, как и Уварова, была особой скрытной и недоверчивой, языком трепать не любила, задушевных подруг не имела. На вопрос, не было ли в жизни Любови Ивановны какого-нибудь мужчины, соседи Бирюковой и товарки по работе отвечали со смешком: «Не замечали. Да вы фотографию-то ее видели?»